Поцелуй Морты

Старкова Елена

Случилась и еще одна неприятность. Когда Михаил расположился на диване посмотреть после ужина новости по телевизору, рядом плюхнулась Люда, и ножка дивана подломилась. Сломалась сама и сломала раму, на которой крепилась. Даже при беглом осмотре было ясно, что диван приказал долго жить. А Люда совсем и не расстроилась!

– Ну и хорошо, что этот монстр развалился! – легкомысленно заявила она. – Теперь у нас будет новый диван. Купим красивый, прочный.

– Купим, – ехидно согласился Михаил, – только новых ботинок теперь не жди. Это просто невозможно, такие траты!

– Миша, но ведь на все хватает, что ты переживаешь? – попыталась

успокоить его жена.

– Я вижу, что ты совсем не переживаешь. – Ему безумно хотелось ударить ее, такую тупую и жалкую.

Люда теперь ждала мужа с работы не с радостью, как прежде, а с большим напряжением и неохотой. Она старалась не потратить ни одной лишней копейки, и Миша был очень рад, когда она подавала на ужин вегетарианский супчик и макароны с кетчупом без масла.

Питались они теперь, пожалуй, даже хуже, чем во времена тотального безденежья, потому что тогда Михаил правдами и неправдами ухитрялся принести домой то шоколадку, то немножко хорошей колбасы, чтобы порадовать любимую жену. Теперь же это было внесено в разряд непозволительных трат.

Звонок Нугзара и предложение срочно встретиться выбили Диму из колеи. Он посмотрел на часы – десять вечера. Конечно, выяснить номер его мобильного в деканате литфака МГУ не составляло труда, но все равно он удивлялся инициативе странного преподавателя. Тем более что тот назначил такое место встречи, что впору было усомниться в его психической нормальности. К тому же Нугзар потребовал, чтобы Дима никому не говорил о необычном рандеву.

Поэтому Дима не сказал Кате ни слова: воспользовался моментом, когда та ушла в ванну ополоснуться перед сном. Майор уже спал и десятый сон видел, а Наталья что-то готовила на кухне. Когда он надевал ботинки в прихожей, из своей комнаты вышла Саша с черным плюшевым щенком в руках. Она смотрела на Диму с обычным своим выражением лица: мрачной сосредоточенностью, свойственной обычно немым. Но ему стало понятно, что ее интересует.

– Я скоро приду, – сказал он девочке, накинул новую джинсовую куртку и вышел из ставшей родной квартиры в Гольянове…

На крыше главного здания МГУ – прямо под огромным циферблатом башенных часов – Дима оказался раньше Нугзара и только здесь вспомнил о своем обещании отцу не оставаться наедине с этим человеком. Дима понял, что свалял дурака, никого не предупредив, куда идет. Еще не поздно было вернуться тем же путем, каким пришел сюда: по запасной лестнице, которой пользуется часовщик для ухода за механизмом курантов. Но вместо этого Дима подошел к самому краю крыши и невольно залюбовался потрясающей воображение панорамой Москвы.

Ночной город выглядел, как горячие угли гигантского костра, раскинувшегося на территории в тысячу квадратных километров. В небе, как прибитая, висела полная луна, похожая на старинный серебряный рубль. На небе ни облака, одни звезды помигивают, там, где им позволяет яркий лунный свет, мириадами сигнальных огоньков. Высота кружила голову. У Димы появилось ощущение легкости, он раскинул руки, как крылья, ловя свежий ветер, свободно гулявший на этой высоте. Он впал в состояние, близкое к эйфории, поэтому раздавшийся за спиной голос застал его врасплох:

– Здравствуй, Альтернатор! Я вижу, ты совсем не боишься летать…

Дима обернулся и увидел перед собой Нугзара в черном спортивном костюме и того же цвета кроссовках с серебристыми полосками в виде зигзагов молний. Такие же полоски украшали его черную бейсболку с длинным козырьком. Он был похож на любителя джоггинга, [4] выбравшегося на очередную вечернюю пробежку, хотя было уже поздновато для физических нагрузок: часы на башне МГУ у них над головой показывали полночь.

4

Джоггинг – в физической культуре тренировочный или оздоровительный бег трусцой.

– А я должен бояться? – поинтересовался Дима, становясь лицом к преподавателю.

– Не будем ссориться по пустякам, – примирительно сказал Нугзар, жестом гида обводя рукой панораму города. – Ты только посмотри, какая красота!

– Зачем звали? – Диме не хотелось быть грубым, но это получилось само собой.

– Ну не Москвой же любоваться. Смотри, сколько домов, десятки тысяч светящихся окон, а за каждым из них – люди. Много миллионов людей и столько же миллионов судеб. Море зла и преступлений. Ты согласен со мной?

– И океан добра и любви! – вызывающим тоном заметил Дима.

– Чушь! – рассмеялся Нугзар и подмигнул Диме, как сообщнику: мол, знаю я, почему ты со мной споришь. – Сладкая сказочка, которую сочинили попы в расчете на слабаков и недоумков! Миром правят алчность, похоть и страх. А еще – жажда удовольствий. Люди предсказуемы – все, все до одного, все! Даже самые лучшие из них… Но ты не такой…

Внезапно у Димы перед глазами возникла яркая, как вспышка, картина: мама, солнце, голубая даль моря. Мама – красавица, мама-русалка с длинными шелковистыми русыми волосами, озорными зелеными глазами и фигурой античной богини. Они поехали отдыхать на юг без отца. Было много солнца, чудесные, как в сказке, дни и вечера. Они с мамой забрались на скалу, которая выступала, словно нос корабля, далеко в море. Волны с шумом бились о ее заросшее зелеными водорослями подножие, разбрасывая вокруг клочья белой пены. Мама села на самый край скалы, свесив ноги, словно дразня прибой. Дима, ему тогда было девять лет, пристроился рядом, и она крепко обняла его за плечи.

– Смотри, – сказала мама, обводя рукой горизонт, – все это твое! Пора тебе узнать, что ты не совсем обычный человек и тебе дано бесконечно много. Скорее всего, меня не будет рядом, чтобы уберечь тебя. У меня тоже есть дар, но я не пользуюсь им, живу как обыкновенная женщина. Поэтому жизнь моя будет недолгой… – После этих слов Дима заплакал и прижался к ней крепко, как только мог. – Не плачь, мой любимый мальчик! – продолжала мама. – У меня есть любовь, есть твой папа и ты, вы мое счастье. Когда-нибудь ты вспомнишь наш разговор. Запомни, у тебя есть все, и никто не может дать тебе что-то такое, чего бы у тебя не было. Это правда. Ты не такой, как все. Ты особенный…

Дима тряхнул головой, и видение исчезло. Между тем Нугзар протягивал к нему руку в жесте странствующего проповедника.

– Ты не такой, как все… – повторил он с уважением. – Ты особенный…

– О чем это вы?

– Эти людишки даже не задумываются над тем, что обречены на смерть. Они, как бараны, которых ведут на убой. Травоядным ведь тоже не хватает воображения понять, что через минуту они расстанутся со своей глупой, никчемной жизнью и станут просто мясом для шашлыка…