Поцелуй Морты
Шрифт:
– Ну не молчи! У тебя что, крыша поехала? Шухрат, очнись!
– О-о-о! – только и выдавил из себя Кум, схватившись за голову.
– Гарик что-то говорил о Лене! С ней все в порядке? – Дима вцепился в Шухрата и начал его трясти, потому что сам так разнервничался, что уже не мог держать себя в руках.
– Лена на самом деле не Лена, а Умм аль-Лейл! – сказал Шухра, и зубы у него застучали от страха.
Это имя ровным счетом ничего не сказало Диме, и он принялся уговаривать Шухрата сосредоточиться и объяснить, что случилось. Кум, изредка всхлипывая и вытирая кулаком слезы, рассказал, что проснулся среди ночи и увидел на соседней кровати
А верхом на нем сидело чудовище. Было похоже, что оно состоит из глины – кожа неровная, вся в наростах, и к тому же терракотового цвета. Позвоночник вздыбился отвратительными шипами, кисти рук, обнимавших Шпиля, были непомерной длины, а пальцы заканчивались острыми когтями, как у хищной птицы. Уродливые груди, словно тряпки, мотались прямо перед лицом Гарика, но тот смотрел на них с нескрываемым восторгом. И вообще на лице у него было написано бесконечное обожание. Шухрат успел разглядеть, что лицо существа соединяет в себе женские черты и признаки рептилии, а круглые, полыхавшие желтым пламенем глаза могут принадлежать только жителю ада.
Когда истекающий потом Шпиль совсем обессилел и в изнеможении откинулся на подушку, глаза у него закатились под лоб, и он отключился. Демоница потрепала его по щекам, подняла за волосы, потом отпустила с видимой досадой: Гарик был без сознания. Лилит слезла с него, подошла к окну и превратилась в Лену. Она легко, как будто ничего не весила, вскочила на подоконник, тряхнула своими длинными черными волосами, раскинула руки и выбросилась из окна, как парашютистка, только без парашюта. Мелькнул на фоне полной луны ее черный силуэт и растаял в темном небе.
А Шухрат бросился к Шпилю, начал его тормошить, но тот не реагировал ни на слова, ни на пощечины, поэтому пришлось вызвать «скорую». Разумеется, Шухрат никому не сказал, что именно он видел этой ночью, потому что в психушку ему попасть совсем не хотелось.
Сидоркин выслушал рассказ Шухрата с мрачным видом.
– Умм аль-Лейл – это кто? – спросил он.
– Это по-арабски, а еще ее называют Лилит…
– Лилит, первая жена Адама? – Диме все еще не верилось, что этот мифический персонаж реально существует. – Я читал, что она мать демонов и к тому же суккуб, страшная адова тварь, овладевает мужчинами против их воли и убивает младенцев в утробе матери. Тот, кто коснется ее волос, навсегда теряет память…
– Это страшный джинн. – Шухрата всего передернуло. – Врагу не пожелаю увидеть такое, сохрани Аллах мои дни на Земле!
– И она трахнула Шпиля?
– Шесть раз, – кивнул несколько раз Шухрат.
– Что за бред! А почему она тебя не тронула?
Шухрат вместо ответа развел руками…
Михаил так сильно изменился, что порой пугал Люду чужим, ненавидящим, злобным взглядом. Она быстро поняла, что не стоит заводить речь о покупках и вообще о трате денег. Люда даже не знала теперь, где они лежат.
– Меньше знаешь – лучше спишь, – безапелляционно заявил муж.
Сегодня Михаил явился с работы в растрепанных чувствах. Ему объявили, что испытательный срок закончен, но выплатили ту же сумму. Он понимал, что надбавку надо ждать не раньше чем через две недели, но все равно был зол и разочарован. Люда подала на ужин картошку, жаренную на сале, и салат из капусты. Это его немного успокоило. Значит, начинает доходить, что деньги надо тратить с умом. Недавно попросила дать денег на покупку лифчика, мол, у нее все износились. Дура. Во-первых, не надо было стирать их чуть не каждый день, изводя стиральный порошок, во-вторых, на что там надевать этот лифчик? Смех один. Дома может и без лифчика походить. Когда он вполне обоснованно ей отказал, Люда расплакалась и вышла из комнаты. Потом, правда, успокоилась.
После ужина они попили жидко заваренного чая, как теперь нравилось ему, и отправились к телевизору. Удобно устроившись на новом диване, Михаил немного расслабился. Люда молчала, но это совершенно не тяготило Мишу, наоборот, ему было гораздо комфортней, пока она держала рот закрытым.
Люда пошла умываться перед сном, а Михаил пересчитывал свои сокровища, свои обожаемые Деньги, и так увлекся, что не заметил, как она увидела его тайник под тумбочкой. Наученная горьким опытом Люда отступила назад и сделала вид, что ничего не заметила. Когда же он успел так помешаться на деньгах? И как же резко изменился! Счастье оставило их дом, его заменили деньги. Деньги не как эквивалент достатка, а сами по себе, словно злобные живые существа, они крали у Люды мужа и делали ее глубоко несчастной.
Лежа рядом с безмятежно похрапывающим Михаилом, она беззвучно плакала от разочарования и обиды. Слезы были мелкими и горькими, они разъедали глаза, а душа кричала от боли. Наплакавшись, Люда задремала. Проснулась она от звонка в дверь. Толкнула Мишу, но он только пробормотал что-то и повернулся на другой бок. Люда посмотрела на часы – батюшки, уже три ночи! – и, встревоженная, помчалась в прихожую. Это оказалась соседка напротив. Марина была с Людой в близких отношениях и очень ей нравилась, но сейчас она была на себя непохожа, иссиня-бледная и заплаканная.
– Что случилось, Мариночка? – Люда сильно испугалась за подругу.
– Папа! – отчаянно прорыдала Марина. – Папу сбила машина, много внутренних повреждений, разрывы органов. Боже мой! Что же мне делать? – Марину трясло нервной дрожью, как будто она сильно замерзла.
– Он в больнице? – спросила Люда, сама чувствуя, что вопрос задала идиотский.
– Да! Должны делать операцию, сейчас его готовят. – Марина горько заплакала. – Ужас, Люда, вот ведь ужас! Если я не привезу тысячу долларов, то операцию будут делать бесплатную, лапаротомией, а если привезу, тогда щадяще – лапароскопией, то есть без разреза. Он ведь совсем старенький и вряд ли выживет, если ему вспорют живот. Из-за моей нищеты он просто умрет, Людка! Как я потом смогу жить?!
Марина изо всех сил сжала голову руками, как будто хотела раздавить себе череп. Лицо было таким безумным, что Люда испугалась.
– Мариночка, успокойся, ну-ка пойдем на кухню. Сейчас что-нибудь придумаем. – На самом деле, Люда уже придумала и решилась. – Сиди тут тихонечко и не кричи! А то Мишу разбудишь, и я не сумею тебе помочь! – и прикрыла за собой дверь.
Люда на цыпочках отправилась в спальню. Миша по-прежнему спокойно спал. Обливаясь от страха потом, оглядываясь на него и придерживая левую сторону груди, чтобы не выскочило колотящееся сердце, она обошла кровать, сняла с тумбочки лампу. Потом – как можно тише – приподняла тумбочку и сунула под нее руку. Там ничего не было, и Люда чуть не вскрикнула от неожиданности. Она замерла, немного успокоилась и повторила попытку. Под тумбочкой шла довольно широкая перекладина, которая крепила основание, на ней лежала пачка денег. Люда торопливо отсчитала нужную сумму, остальное, не глядя, сунула обратно, погасила ночник и вышла.