Поцелуй Морты
Шрифт:
Нугзар стоял на краю крыши как черное изваяние, глаза его фанатично горели, и Дима вдруг подумал, что никогда в жизни ему не приходилось встречать более красивого мужчины. Не было в нем ни намека на смазливость: это была строгая красота дикого горца, суровая и необузданная, такая же угрюмая, как взгляд его черных, сверкающих, как антрацит, глаз.
– Кто шашлычник в нашем случае? – насмешливо спросил Дима. – Неужто вы?
– Не шашлычник… – Нугзар скривился в пренебрежительной улыбке. – Не шашлычник, а пастух! Могу сказать совершенно точно, что мы с тобой не бараны! Послушай! Я предлагаю тебе союз.
Дима замер. Смерть? Та самая – красивая, обаятельная, сексуальная, пребывающая в Вечности, куда не каждый может зайти, а тем более вернуться обратно? Непохоже, что она может позволить кому-то себя обмануть. А это означает, что Нугзар просто лгун, а если не лгун, то сумасшедший, и между ними не может быть ничего общего…
– А мне неинтересно жить неограниченно долго! – заявил Дима, глядя Нугзару в глаза. – Особенно в тандеме с вами… – Он вдруг почувствовал необычайный задор, и его охватила невесть откуда взявшаяся уверенность, что ничего плохого с ним не случится.
Нугзар дернулся как от удара. Он явно не ожидал стать предметом издевательств. Чувство собственного достоинства у горячих кавказцев – главный мотиватор их поведения и причина многих необдуманных поступков. Нугзар на глазах превратился в разъяренного зверя.
– Неужели ты так непроходимо глуп? – вскричал он, топнув ногой и жестикулируя, как итальянец. – Обладая такими способностями, можно стать властелином мира!
– Своими способностями я распоряжусь как-нибудь сам! Вы мне не нравитесь, и то, что вы говорите, мне тоже не нравится!
Нугзар смотрел на Диму таким взглядом, будто собрался пронзить насквозь, мало кому удавалось выдержать его и не отвернуться. Но на этот раз ему попался достойный противник. Поэтому Нугзар отступил назад и расплылся в издевательски добродушной улыбке.
– Тогда ты сдохнешь, как все бараны, – с сожалением сказал он, – на шампуре!
В руках Нугзара появилась черная лента, испещренная тайными магическими знаками. Он неторопливо намотал ее на ладонь, затем сжал пальцы в кулак и резко взмахнул рукой. Невероятно, но в тот же момент раздался так хорошо знакомый Диме свист клинка, с силой рассекающего воздух.
Дима оглянулся – до края крыши оставалось совсем немного – всего пара шагов. Кажется, шансов остаться в живых у него совсем не много. Ему стало страшно, но вдруг что-то произошло: время словно замедлило свой бег. Послышался шелест крыльев, и Дима почувствовал, что его обдало теплым ветром.
– Это ты? – радостно крикнул он кому-то незримому.
Нугзар остановился, будто врезавшись в стеклянную стену, но тут же сделал резкий выпад. Дима успел отскочить, невидимый клинок проткнул воздух в миллиметре от его лица. А на том месте, где он стоял, возникла похожая на голограмму фигура Родиона. Он издевательски подмигнул Нугзару и медленно, словно дым, растаял в полосе лунного света.
Нугзар крикнул что-то грозное на незнакомом языке, взмахнул кистью свободной руки, словно стряхивая невидимые капли. В тот же миг Дима почувствовал, что его подхватил сильный порыв ветра и он летит в пустоту.
«Я падаю», – отстраненно успел подумать он.
Перед ним мелькали, как в ускоренной съемке, окна главного здания МГУ. Он весь сжался в предчувствии неминуемого удара о землю. И вдруг резкий, болезненный толчок в бок изменил траекторию его падения: он влетел в окно общежития, разбив при этом окно вдребезги, словно каскадер на съемках боевика.
Секундой позже Дима чувствительно приложился головой о пол, к счастью, гораздо дальше, чем легли на него осколки разбитого окна. В глазах потемнело, а когда он пришел в себя, услышал странный скрип. Он лежал на полу, прижавшись к нему щекой, а прямо перед глазами стоял черный игрушечный джип. Дима перевернулся на спину, пытаясь определить источник непонятного звука, и увидел над собой качавшегося в петле паренька. Он сучил ногами, будто выискивая в пустоте под собой несуществующую опору. Красное от удушья лицо самоубийцы показалось Сидоркину удивительно знакомым.
– Стас! – закричал он, вставая.
Времени на раздумья не было. Дима, оглянувшись в поисках чего-то острого, схватил лежавший на полу осколок оконного стекла, влез на подвернувшийся стул и принялся резать веревку над головой повешенного. Стекло крошилось в руке, но уже через несколько мгновений веревка оборвалась под тяжестью тела.
Раздался глухой рев – в комнату уже затекала и приближалась к ним Тьма, неотвратимая, как морской прилив. Дима закричал от страха и злости и, повинуясь интуиции, накинул веревочную петлю на зыбкое тело темной сущности. Едва успев подхватить Стаса, он бросился с ним на стену: та послушно распахнулась, и оба исчезли в открывшейся за ней черной пропасти…
В ту же самую секунду дверь в комнату Стаса отворилась, а на пороге – все в том же черном спортивном костюме и бейсболке – появился Нугзар. Он сразу же понял, что птички упорхнули, и пришел в еще большую ярость. В середине комнаты, сбившись в тугой черный ком, недвижимо лежала Тьма, вокруг нее был обмотан обрывок веревки, на которой повесился Стас. Из разбитого окна в комнату дул сильный ветер, в воздухе кружился обрывок тетрадного листка. Нугзар протянул руку, и он послушно опустился к нему на ладонь. Это была предсмертная записка Стаса: больше так не могу, мама, прости!
«Люди не придумали ничего глупее этих предсмертных записок…» – подумал Нугзар и разорвал бумагу на мелкие кусочки: они разлетелись по комнате, словно конфетти.
Нугзар нагнулся над Тьмой, которая лежала неподвижно без единого звука, словно этот обрывок веревки лишил ее всех жизненных сил. И это было так на самом деле – веревка висельника очень могучий артефакт, за обладание которым колдуны готовы заплатить любые деньги. Проворчав какое-то ругательство себе под нос, Нугзар протянул ладони к лежавшей на полу Тьме и стал перебирать руками, словно вытягивая на себя что-то невидимое. Веревка зашевелилась, поднялась над Тьмой и взмыла в воздух. Вскоре петля упала на пол в шаге от Нугзара. Освобожденная Тьма сразу же затрепетала и растеклась по полу. Нугзар движением руки отпустил ее, Тьма просочилась под дверь и исчезла.