Поцелуй ночи
Шрифт:
Кассандра дотянулась до его брови, разгладила ее пальцами. Она чувствовала его боль. Но не ненависть или снисходительность была в его голосе — вина.
— Мне так жаль.
— Как и мне, — шепнул он, в его глазах ревел шторм. — Но самым страшным было не то, что я оставил его там умирать, я забрал с собой брата. И без нас некому было их защитить.
— Где вы были?
Он опустил глаза к полу. Но она все еще видела, как он бичует сам себя. Он хотел вер-нуться и все исправить, так же как она мечтала вернуться в ту ночь, когда Даймоны Спати
— Годом раньше — летом — я отправился искать славу и богатство.
Вульф отпустил девушку и оглядел свое скромное жилище.
— После того, как меня настигла весть о его смерти, богатство больше не казалось мне важным. Бог с ними, с разногласиями. Я должен был быть рядом с ним.
Она дотронулась до его обнаженной руки.
— Наверно ты очень сильно любил отца.
Он устало вздохнул.
— Иногда. Но порой я его ненавидел. Ненавидел за то, что он не был тем человеком, ко-торым должен. Его отцом был уважаемый ярл, но мы жили как вечно голодные попрошайки. Осмеянные и обруганные собственной родней. Моя мать гордилась оскорблениями. Говорила, что страдание есть Божья воля. Якобы оно делает нас лучше. Но я никогда в это не верил. Сле-пая преданность отца ее идеалам бесила меня все сильней. Мы, отец и я, постоянно ругались. Он хотел, чтобы я вел себя так же, как и он, терпел брань и помалкивал.
Мука в глаза Вульфа трогала Кассандру даже больше, чем нежность его рук.
— Он хотел, чтобы я стал чем-то, чем я стать не мог. Я не мог подставить другую щеку. Не в моей натуре было не ответить оскорблением на оскорбление, ударом на удар.
Он повернулся и, сердито сведя брови, взглянул на нее.
— Почему я тебе все это рассказываю?
Секунду Кассандра раздумывала.
— Сон, полагаю. Это то, что у тебя в голове.
Но с какой стати оно проявилось в ее сне, она не могла даже представить.
Фактически сон этот становился с каждой минутой все более странным. И она не могла разобраться, с чего это ее подсознание такое выдало.
Почему ее воображение вызвало в сон ее загадочного Темного Охотника…?
— Ага, наверняка, — кивнул он. — Я думаю, что поступаю с Кристофером так же, как когда-то поступили со мной. Я должен дать ему возможность прожить свою собственную жизнь, а не пытаться так часто влиять на его выбор.
— Почему бы и нет?
— Честно?
— Конечно же, я предпочитаю честность лжи, — улыбнулась девушка.
Вульф слегка улыбнулся, затем снова погрузился в раздумье.
— Я не хочу потерять еще и его.
Его голос был глубок, в нем ощущалась боль. Сердце Кассандры сжалось.
— И, тем не менее, у меня нет выбора. Я его потеряю.
— Почему?
— Все умирают, миледи. По крайней мере, в смертном мире. А я продолжаю жить. Когда всё вокруг рассыпается в прах, снова и снова.
Он поднял на нее глаза. Агония на его лице проникала в самую глубь ее души.
— Ты представляешь, каково это, держать тех, кого любишь, в объятиях, пока они умира-ют?
Кассандра
«Слишком поздно, им не помочь. Нам надо бежать»
Ее душа кричала в тот день.
И даже сейчас она кричала от всех несправедливостей в ее жизни.
— Да, я представляю, — прошептала она. — Я тоже видела, как умерли те, кого я любила. Все что у меня осталось — это мой отец.
Его взгляд стал острым.
— Тогда представь, что это происходит тысячи раз, век за веком. Ты смотришь, как они рождаются, живут, а потом умирают. А ты живешь. С каждым новым поколением. Всякий раз, глядя, как умирает член моей семьи, я вижу, как умирает мой брат Эрик. Снова и снова. А Крис… — Вульф поморщился, словно одно его имя причиняло ему боль. — Он точная копия мое-го брата.
Уголок его рта приподнялся в неожиданном изумлении.
— Точно такой же характер. Думаю, из всей семьи, что я потерял, его смерть будет самым тяжелым, что мне пришлось вынести.
Ранимость в его глазах потрясла Кассандру до глубины души. Такой свирепый мужчина, и такое чувство.
— Он еще очень молод. У него вся жизнь впереди.
— Возможно… но моему брату было всего двадцать четыре, когда его убили наши враги. Мне никогда не забыть выражения лица его сына, юного Биронвульфа, когда он увидел, как его отец сложил в бою голову. Все, о чем я тогда думал — это как спасти мальчонку.
— И ты это сделал.
— Да. Я поклялся, что не позволю Биронвульфу умереть, как его отец. Всю его жизнь я оберегал его. Он умер в годах, во сне. Мирно, — он помолчал немного. — Думаю, в конце кон-цов, я последовал вере матери. Больше, чем отец. Скандинавы верили, если погибнуть молодым в бою, ты войдешь во врата Валгаллы. Но, как и мать, я хотел иной жизни для тех, кого любил. Жаль, что я смог понять ее так поздно.
Вульф потряс головой, будто прогоняя прочь эти мысли. Поглядев на Кассандру, он на-хмурился.
— Не могу поверить, что думаю об этом, когда рядом такая прекрасная женщина. Я точно старею, если болтаю, когда нужно действовать, — он глубоко рассмеялся. — Долой нездоровые мысли.
Он с силой рванул к себе девушку.
— Итак, почему мы тратим время, когда можем провести его более продуктивно?
— Насколько продуктивно?
Его улыбка была грешной, теплой. Она поглощала ее.
— Думаю, моему языку можно найти гораздо лучшее применение. Что скажешь?
Он пробежался упомянутым органом по ее горлу к уху и легонько потянул его. Его теп-лое дыхание опаляло ее шею, вызывало дрожь.
— О да, — выдохнула она, — думаю, это гораздо лучшее занятие для твоего языка.
Он смеялся, распуская шнуровку на спине Кассандры. Медленно, обольстительно, он приспустил платье с ее плеч и позволил ему упасть прямо на пол. Ткань чувственно скользнула по ее коже, и холодный воздух погладил ее.