Поцелуй победителя
Шрифт:
Она свернулась калачиком, положив руки под щёку, положив голову прямо на спрятанный ключ. Девушка поджала колени как можно ближе и ощупала узлы на веревках, которыми было привязано её разрезанное платье к ногам. Разум Кестрел, пусть медленно, но все-таки начал работать. Она не спала. Она начала обдумывать план — настоящий план, на этот раз — и она представляла, будто часть её добралась до Верекса. Она обняла друга. Поблагодарила. Положила голову ему на плечо и глубоко вздохнула. Кестрел сказала ему, что теперь стала сильнее. Она сможет. Теперь она могла
* * *
Сенатор уехал. Прошло несколько пустых, наполненных жаждой дней. Как-то раз стражница, приглядывавшая за женщинами-заключёнными поймала Кестрел за тем, как девушка пролила свою воду с наркотиком на грязный пол, но лишь одарила её взглядом, каким мать смотрит на дитя, которое плохо себя ведёт. Никто ничего ей не сказал.
Кестрел беспокоило, что она слабела всё больше. Она не знала, как ей выжить в тундре в таком состоянии. Но ей нужно было держать свой разум ясным. Девушке повезло, что пришло лето. Тундра была наполнена пресной водой. Она была полна жизни. Девушка могла бы опустошать птичьи гнезда. Питаться ягелем. Постараться не попадаться волкам. Она будет делать всё, что потребуется, лишь бы выбраться отсюда.
Её телу не нравилось отлучение от наркотиков. Её трясло. Хуже всего приходилось ночью — она ждала своей дозы. Утром было не так трудно притворяться, что ешь и пьешь все, что дают, но ночью ей действительно хотелось съесть всё это. Даже при мысли об этом у неё пересыхало в горле.
* * *
Ради сенатора она выждала обещанное время. И одной теплой ночью в своей камере развязала и сняла веревки, обвязанные вокруг ног. Она неторопливо воссоздала самодельные штаны, перевязав их с другими узелками, которые стражница завязала ей в её первый день появления в лагере. Штаны получились более или менее такими же, как были.
Кестрел связала две веревки в крепчайший узел. В один из тех, что научил её отец. У неё получилась веревка длиной в четыре её руки: от кончиков пальцев до запястья. Веревка вышла что надо. Она свернула её и спрятала под платье.
Утро вечера мудренее.
* * *
Кестрел сделала свой ход после того, как заключённые вернулись из шахт.
В размытых зеленью сумерках Кестрел притворялась, что принимала пищу. В её сердце всё ещё остался след от утренних препаратов; это сбивало с толку. Но пульс был стабильным и сильным. Кестрел должна была бы нервничать, но она была спокойна. Она была уверена. У неё все получится. Она это знала.
Стражница с заплетёнными в косы серебристыми волосами повела Кестрел и остальных заключенных в их тюремный блок. Они свернули в коридор Кестрел. Девушка незаметно достала из платья свои связанные веревки. Она сжала их в кулак и опустила руку на бедро. Стражница запирала женщин в их клетушках одну за другой. Затем, повернувшись спиной, она встала перед темницей Кестрел и открыла её.
Кестрел подошла к ней ближе, крепко сжав веревку между руками. Веревка перелетела через голову женщины и сжалась на горле.
Женщина заметалась. Кестрел пришла на ум дикая мысль, что она поймала огромную рыбу. Она стянула верёвку ещё сильнее, не обращая внимания на крики. Даже после того, как жертва прижала её спиной к стене, она не отпускала. Она затягивала веревку всё сильнее и сильнее, пока женщина не обмякла и не упала.
Кестрел бросилась в камеру и лихорадочно откопала ключ от ворот. Когда она вернулась в коридор и увидела женщину на полу, ключ выпал из ее руки. Она увидела других заключённых, стоявших там с пустыми лицами, но их тела покачивались, а пальцы дрожали. Они понимали достаточно, чтобы увидеть, что нынешний вечер отличался от других вечеров. Однако, похоже, ни одна из женщин не знала, что с этим делать.
— Пойдёмте со мной, — сказала Кестрел, при том, что это предложение было достаточно глупым, граничащим с самоубийством. Как она незаметно проведет их через ворота? Ей не спасти весь лагерь. И как они выживут в тундре? Их все равно переловят. Но... — Пойдемте со мной, — повторила она. Она двинулась назад по коридору, к выходу. Кестрел поманила их за собой. Они не шелохнулись. Когда девушка схватила одну из женщин за предплечье, та отдернула руку.
Наконец, Кестрел подняла упавший на землю ключ от двери камеры и сунула его в руку заключенной. Та так и не сжала пальцы. Ключ выпал.
Кестрел одновременно испытала разочарование, облегчение и стыд за своё малодушие. Она хотела извиниться. Но больше всего она хотела жить и знала (это знание было неожиданным и очень пронзительным), что если она останется здесь, то умрет.
Кестрел сжала в руке ключ от ворот.
— Я оставлю ворота открытыми, — пообещала она.
Никто не ответил.
Она повернулась и побежала.
* * *
Было недостаточно темно. Она прокляла зеленоватое небо. Кто-нибудь обязательно увидит её тень, стелющуюся вдоль наружной стены тюремного блока.
Но никто не увидел. Окна в бараках стражников горели ярко. Она услышала смех. Кестрел увидела всего одного стражника у ворот. Молодой человек лениво облокотился на решётку.
Притаившись в тени тюремных бараков, Кестрел сильно сжала ключ в ладони, неровные зубья врезались в кожу.
Стражник у ворот сдвинулся. Ей показалось, она увидела, как он закрыл глаза, вздохнул и устроился поудобней.
Ее рваные туфли бесшумно, но стремительно помчались по земле прямо к нему. Она замахнулась кулаком, сжимающим ключ, и ударила стража по голове.
* * *
Он лежал бесформенной грудой возле её ног, его висок кровоточил. Кестрел возилась с ключом, её дыхание было громким и прерывистым. Только когда она двинулась, чтобы вставить ключ в замок ворот, ей пришло на ум, что, возможно, это не тот ключ, и что ее обманул Верекс или сенатор.
Ужас шипами пронзил её. Но ключ плавно вошёл и повернулся в замочной скважине, не издав ни звука, словно нож в масле.
Голова закружилась. Сердце воспарило в груди. Теперь она с облегчением могла вдохнуть полной грудью. Кестрел едва не рассмеялась.