Поцелуй победителя
Шрифт:
* * *
Повозка остановилась. Дверь загрохотала. Кто-то вставил ключ в замок. Дверные петли завизжали и внутрь потянулись руки. Двое охранников вытащили ее из повозки, их хватка была твердой и настороженной, словно они ждали, что пленница начнет сопротивляться.
У них были причины для беспокойства. Как-то раз Кестрел вырубила одного из мужчин, ударив его в висок наручниками на своих запястьях. Второй стражник поймал её прежде, чем она успела сбежать. В последний раз, когда они открыли дверь, Кестрел выплеснула им в лица содержимое отхожего ведра и выскочила на улицу. Она бросилась наутек, ослепшая от дневного
Если они решили вытащить её из повозки, значит, они прибыли к месту назначения. На этот раз Кестрел не стала бороться. От сна её тело онемело. Ей нужно увидеть место, куда до конца жизни сослал её отец.
* * *
Трудовой лагерь был обнесен чёрным железным забором высотой в три человека. Позади двух блочных каменных зданий маячили мёртвые вулканы. Тундра простиралась на восток и на запад потрепанными коврами из желтого мха и красной травы. Здесь было холодно. Воздух разрежен. И все пропахло гнилью.
Далеко на севере сумерки окрасились зеленоватым оттенком. Через открытые узкие ворота тянулась очередь заключенных, возвращавшихся в трудовой лагерь. Все заключенные шли спиной к Кестрел, но в зеленоватом свете она мельком увидела одно женское лицо. Оно напугало девушку. Глаза женщины казались совершенно пустыми. Хотя Кестрел спокойно позволила стражам вести её, от вида тех остекленевших пустых глаз у неё едва не подогнулись колени. Руки стражей сжались сильнее.
— Не останавливайся, — велел мужчина, но глаза заключённой, глаза всех заключённых... напоминали гладкие блестящие зеркала... Да, Кестрел знала, куда её отправляют, и знала, что она тоже заключённая, но только сейчас она осознала, что её вот-вот превратят в такое же существо с пустым выражением лица.
— Не будь такой упрямой, — сказал стражник.
Она будто лишилась скелета. Всё её тело обмякло в их руках. Когда они наклонились, выругались и попытались привести упрямицу в вертикальное положение, Кестрел резко выпрямилась и ударила головой в лицо одного из мужчин, толкнув второго, чтобы он потерял равновесие.
Эта была её самая наименее успешная попытка побега. Глупо пытаться что-то предпринимать в лагере, наводнённом десятками валорианских надзирателей. Но даже несмотря на то, что ею занималась всего пара из них, она больше ничего другого не смогла придумать.
* * *
Никто не причинил ей вреда. Это было очень по-валориански. Кестрел находилась здесь, чтобы работать на благо империи. Покалеченные тела не очень хорошо справляются со своими обязанностями.
После того, как девушку силком затащили в застенки трудового лагеря, её провели через грязный двор прямо наверх к женщине, которая изумлённо, но, тем не менее, чуть ли не дружески оглядела Кестрел.
— Милая принцесска, — сказала она, — чего натворила, чтобы оказаться здесь?
Хотя сейчас волосы Кестрел были грязными и всклокоченными, в целом, они по-прежнему были заплетены с тем же аристократическим изяществом, что и в тот день, когда её схватили. Она вспомнила о струящейся по коленям синеве платья, когда сидела за роялем прошлым вечером в императорском дворце... когда это было? Почти неделя, должно быть, прошла, подумала она. Сколько времени утекло с тех пор, как она написала то безрассудное, жалкое письмо? Неужели так мало? Как же она так низко и так быстро пала?
Кестрел снова погрузилась в ледяной колодец страха. Она тонула в нём. Она даже никак не отреагировала, когда женщина вынула из ножен свой кинжал.
— Стой смирно, — сказала женщина и несколькими быстрыми косыми росчерками лезвия разрезала юбку Кестрел между ног. Потом она отстегнула на своём поясе петлю, рядом с которой висела плётка, и сняла небольшой моток веревки. Разрезав её на несколько коротких отрезков, женщина обвязала ими ткань вокруг лодыжек Кестрел, формируя некое подобие брюк. — Мы же не можем позволить тебе то и дело спотыкаться в шахтах, не так ли?
Кестрел коснулась одного из узлов. Её дыхание выровнялось. Она почувствовала себя лучше.
— Проголодалась, принцесса?
— Да.
Кестрел жадно схватила то, что ей было предложено. Еда проваливалась в горло ещё до того, как она успевала осознавать, что это было. Девушка жадно глотала воду.
— Полегче, — сказала женщина, — а то тебя стошнит.
Но Кестрел не слушала. Её браслеты звякнули, когда она наклонила флягу, чтобы осушить ту до последней капли.
— Мне кажется, тебе это больше не нужно. — Женщина сняла кандалы. Кестрел сразу же почувствовала, насколько рукам стало легко. Но на каждом обнаженном запястье осталась кайма от оков. Но тут руки показались ей необычайно легкими, словно вот-вот покинут её, они словно больше не принадлежали ей. Грязные, ногти обломаны, неприятная ссадина на двух костяшках. Неужели этими руками она когда-то играла на рояле?
Кожу покалывало, живот свело... наверное, это от того, что она ела и пила слишком быстро. Кестрел сунула руки крест-накрест подмышки и прижала их к себе.
— С тобой всё будет в порядке, — успокаивающе сказала женщина. — До меня дошли слухи, что ты вроде как смутьянка, но я уверена, что в ближайшее время ты угомонишься. Мы здесь ведем себя честно. Делай, что велят, и к тебе будут хорошо относиться.
— Почему... — Язык Кестрел будто разбух. — Почему вы называете меня принцессой? Вы знаете, кто я?
Женщина хмыкнула.
— Дитя, мне плевать на то, кто ты такая. Скоро и тебе станет плевать.
Брови Кестрел поползли вверх. У нее появилось странное и очень отчётливое ощущение, что по ее венам плывут маленькие жучки. Она взглянула на руки, ожидая увидеть бугорки под кожей. Девушка сглотнула. Ей больше не было страшно. Она была... а какой она была? Мысли путались в тумане, они напоминали фокус с цветными тряпками, связанными в длинную верёвку, которую иллюзионист вытащил изо рта...
— Что вы подмешали в еду, — с трудом проговорила она. — И в воду?
— То, что поможет.
— Вы одурманили меня. — Пульс Кестрел стучал так быстро, что она не различала биения своего сердца. Оно превратилось в одну сплошную вибрацию. Лагерный двор, казалось, сжимался. Она перевела взгляд на женщину и постаралась сосредоточиться на чертах её лица — широкий рот, посеребренные косы, чуть раскосые глаза, две вертикальные морщинки меж бровей. Но улыбка женщины была расплывчатой, а следом и остальные черты её лица стали расплываться и терять чёткость. Они начали отдаляться друг от друга, пока Кестрел не убедила себя в том, что протяни она руку, и её пальцы пройдут сквозь женщину, улыбка которой стала еще шире.