Поцелуй вечности
Шрифт:
— Да.
На его лице залегли резкие тени, и она заметила, как сильно запали у него глаза и осунулось лицо. Похоже, некоторые легенды о вампирах все-таки были правдой.
— Но разве я не превращусь в…
— Нет, — покачал он головой. — Это так не действует. Никого нельзя сделать вампиром. Мы такими рождаемся. Проклятыми. Я не причиню тебе вреда. Может быть, ты почувствуешь усталость, небольшую сонливость, но все будет в порядке.
Ханна сглотнула ком в горле:
— А по-другому никак нельзя?
Ей не очень понравилась эта идея. Ему нужно
Парень медленно кивнул:
— Я понимаю твои чувства. Не каждый на такое согласится.
— Можно, я подумаю? — спросила она.
— Конечно, — ответил он и исчез.
На следующую ночь парень рассказал Ханне еще кое-что о существе, которое его преследовало. Один раз оно почти добралось до него, но ему удалось спастись. Теперь оно вернулось, чтобы закончить свою работу. Оно его выследило. Ханна слушала историю, и чем больше гость говорил, тем большую близость к нему она чувствовала. Он сказал, что у него мало времени. Он все больше слабеет и скоро уже не сможет сопротивляться зову вампира-безумца. Он выйдет из дома навстречу своей гибели, беспомощный, подчинившийся воле врага.
Что-то тяжело ударилось в стекло, развеяв чары его голоса. Оба подскочили на месте. Стекло задрожало, но выдержало, не разбилось. Ханна почувствовала, что существо вернулось. Оно было там, снаружи. Совсем близко. И хотело есть.
Она обернулась к парню, взяла его за руку. В его широко раскрытых глазах бился страх.
— Прости, но я… не могу.
— Ничего, я понимаю, — мрачно ответил он. — Я и не ждал, что ты согласишься. Я прошу слишком много.
Свет погас, и он исчез.
Весь следующий день Ханна думала о парне-вампире, вспоминала его слова и отчаянный страх перед существом из темноты. Каким одиноким и испуганным он был! Она была точно такой же в тот день, когда отец сказал ей, что бросает их, а мать превратилась в нищенку. В тот вечер, прежде чем пойти спать, она надела свою самую красивую ночную сорочку — черную, которую тетя привезла ей из Парижа. Она была шелковой и отделана кружевами. Тетя приходилась сестрой ее отцу и «плохо влияла» на Ханну (слова матери). Ханна приняла решение.
Когда гость снова появился в три часа, она сказала ему, что согласна.
— Ты уверена? — спросил он.
— Да. Но только давай быстрее, пока я не передумала, — велела Ханна.
— Ты не обязана мне помогать, — сказал он.
— Я знаю. — Она сглотнула ком в горле. — Но я хочу.
— Я не причиню тебе боли, — пообещал он.
Она приложила руку к горлу, словно защищаясь от него:
— Обещаешь? — Как она могла довериться чужому и странному парню? Почему рискует своей жизнью, чтобы его спасти? В нем было нечто такое, что влекло ее, — грустные темные глаза, тревога на лице… Ханна была из тех девушек, которые подбирают уличных собак и лечат птицам сломанные крылья. Еще это чудовище в темноте. Она должна помочь бедняжке спастись от него! — Давай, — решила она.
— Ты уверена?
Она быстро кивнула, словно сидела в кабинете у врача и давала согласие на очень сложную, но необходимую операцию. Ханна сняла очки, отодвинула правую бретельку сорочки и наклонила голову набок. Потом закрыла глаза и приготовилась к самому худшему.
Парень подошел к ней. Когда он положил руки на ее обнаженные плечи, они оказались теплыми. Он притянул ее к себе и наклонился.
— Подожди, — сказал он. — Открой глаза. Посмотри на меня.
Ханна повиновалась и пристально взглянула в его темные глаза, с удивлением размышляя о том, что он собирается делать.
— Они прекрасны, твои глаза. Ты красавица, — произнес он. — Я подумал, что нужно сказать тебе это.
Он погладил ее по щеке, и она со вздохом закрыла глаза.
— Спасибо тебе, — прошептал он.
Она чувствовала его горячее дыхание на щеке, а затем его губы на миг коснулись ее губ. Он крепко ее поцеловал. Она закрыла глаза и ответила на поцелуй. Его губы были горячими и влажными.
Это ее первый поцелуй, и ее целует вампир.
Она почувствовала, как он целует уголки ее губ, затем подбородок, наконец, шею. Вот оно! Она приготовилась к боли.
Но гость не солгал — боли почти не было. Лишь два крошечных укола, и затем сильная сонливость. Она слышала, как он сосет и глотает кровь, ее охватили головокружение и слабость. «Так бывает, когда сдаешь кровь в донорском центре, — подумала она. — Только сейчас за это вряд ли дадут пончиков».
Тело Ханны обмякло, и парень подхватил ее. Она поняла, что он несет ее на кровать, кладет на одеяло и накрывает покрывалом.
— Я еще увижу тебя? — спросила она, с трудом разомкнув глаза.
Она так устала. Но видела его отчетливо. Он выглядел более материальным и, казалось, светился.
— Может быть, — прошептал он. — Но для тебя будет безопаснее, если мы не увидимся.
Она сонно кивнула и упала на подушки.
Утром Ханна чувствовала себя изможденной и больной. Матери сказала, что у нее, кажется, начинается грипп и она не может идти в школу. Взглянув в зеркало, Ханна не увидела на шее никаких следов — ни ранок, ни шрамов. Неужели прошлой ночью ничего не было? Может, она и вправду сходит с ума? Ханна ощупала шею кончиками пальцев и нашла их — два уплотнения, два крошечных бугорка на коже. Почти незаметны, но они были там.
Прежде чем согласиться помочь, она попросила гостя назвать свое имя.
«Дилан, — сказал он. — Меня зовут Дилан Уорд».
Днем Ханна очистила от пыли тарелку, висевшую рядом с камином, и внимательно рассмотрела ее. На ней был изображен какой-то герб и под ним надпись: «Уорд-хаус». Раньше здесь был дом для сирот и бастардов, приют для одиноких и заблудившихся. Убежище на острове Шелтер.
Она подумала о чудовище, бродившем в ночи, и помолилась о том, чтобы Дилан добрался туда, куда ему нужно было дойти.