Почему и я христианин
Шрифт:
Но по справедливости должно признать, что изобретатели судебной теории имели достаточно формальных оснований в текстах Писания. "Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха" (1послание Иоанна, гл.1), — это НАПИСАНО, так ДУМАЛИ апостолы… Н. А. Бердяев писал, что уже в самих этих символах Писания отразилось несовершенство человеческого восприятия божественного откровения. "Христианство учит о распятии Бога, что было для иудеев соблазн, для эллинов безумие. Но великую идею страдания и распятия Самого Бога человечество исказило привнесением понятий, взятых из падшего мира и отношений, существующих в нем. Таково унизительное для Бога и человека понятие искупляющего значения крови: Христос вместо нас испытывал страдания за наши грехи, Бог принес в жертву Своего Сына, чтобы получить сатисфакцию за грехи людей и т. д. (из "Экзистенциальной диалектики Божественного и человеческого"). "Понимание христианского откровения зависит от структуры сознания, которое может быть шире и уже, глубже и поверхностнее. Человеческое сознание очень зависит от социальной Среды, и ничто так не искажало и не затемняло чистоту христианского откровения, как социальные влияния, как перенесение социальных категорий властвования и рабства
Но уже в святоотеческий период началась полемика с будущей судебной теорией. Не помню в каких точно выражениях преподобный Иоанн Кассиан называл БОГОХУЛЬСТВОМ, когда Богу приписывается возмущение гневом. Преподобный Исаак Сириянин писал: "Где же "правда Божия? Мы грешники — а Христос за нас умер!".. Богохульское толкование насчет "правды" отвергается, тайна же остается необъяснимой. Не знаю, как у католиков, а в нашей (византийской) церковной поэзии мотив "умилостивления Бога правды" почти отсутствует. Напротив, — Cам Бог страдает в страдающем Человеке Иисусе. "Одеяйся светом яко ризою, наг на суде стояше, и в ланиту ударение прият от рук, их же созда"… "Обложился еси венцем поругания, землю живописавый уветами". "Днесь Владыка твари предстоит Пилату, и кресту предается Зиждитель всех. О Владычняго человеколюбия!" "Кто изречет образ страшный, воистину новый: Владычействуяй бо тварию днесь страдания приемлет, и умирает нас ради"…Смерть Христа — не "выкуп" Диаволу, а катастрофа в царстве зла. "Егда снизшел еси к смерти, Животе Бессмертный — тогда ад умертвил еси блистанием Божества"… "Егда во гробе нове за всех положился еси, Избавителю всех, ад всесмехливый, видев Тя, ужасеся".Вот еще сильный образ: "Жизни вечныя Камень во чреве прием (приняв), яд всеядный и з б л е в а от века яже поглоти мертвыя". В пасхальном слове святителя Иоанна Златоуста дается похожий символический образ, что ад обманулся: взял Человека — а встретился с Богом!.. Так условно–символически, "в загадочных отражениях" обозначается сверхразумная тайна Креста и Воскресения — торжество Божественной Любви в предельном человеческом уничижении Иисуса Христа. Когда же, бывает, проповедники пытаются "объяснить" все в прямом смысле семинарской премудрости о "жертве умилостивления", то ничего у них не получается, вернее же сказать, получается только горестное унижение нашей Святыни.
Обращаясь к евангельской истории, мы видим, что Христос страдал и умер не по "правосудию Божию", а по неправому суду человеческому. Что привело Его на этот суд? Вот еще выписка из трудов проф. М. М. Тареева:
"Если мы спросим, в чем состояло спасительное дело Христа в самом общем его характере, то ответ может быть один: все люди до Христа служили Богу внешне и символически, а Он, даровав человеку вечную Божественную жизнь, научил нас поклоняться Богу духовно и истинно, т. е. самим делом, не призрачно… Христос открыл человеку великую истину, что Бог есть Дух, что он не нуждается подобно человеку в пище и питии, что Он не смотрит на лица, на происхождение, на внешнее положение и внешнюю праведность человека, что Он не требует от него внешних жертв, что Он может открываться только в духе человека, что Он хочет от человека духовной жертвы — душевной чистоты, милости и любви; во свете этой великой истины Он научил человека видеть сущность своей жизни в духе и в духе же совершать служение Богу. Бог есть Дух и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине (Ио.4, 24). Духовная жизнь в человеке, которую даровал людям Христос и которая проявляется прежде всего в живой вере и деятельной любви, — духовная жизнь есть истинная вечная Божественная жизнь и потому служение Богу в духе есть служение истинное — действительное, а не призрачное. Духовная жизнь есть истинное, непреходящее благо для человека и вместе с тем, как явление Божественной жизни, обнаружение Божественной славы, она есть подлинное служение Богу. Христос научил нас, что служение Богу должно составляться не особыми специфическими действиями человека и учреждениями, но вся жизнь человека должна быть Богослужением…
В то время, как ветхий человек, не знавший духовной жизни, мог служить Богу только символически, и мог быть в своем символическом Богослужении вполне искренним, как и на самом деле язычники и иудеи поражают нас своей религиозной искренностью и полным соответствием своего духовного склада религиозным представлениям в религиозной практике, — в христианине одностороннее символическое служение Богу является более или менее сознательной изменою духу Христа"…
("Христианская свобода"). Восстание против фарисейства - вот что привело Иисуса на суд Синедриона. Можно вообразить, что если бы Христос, не узнанный, явился бы среди нас сегодня — конечно, Он вступил бы в конфликт с нашим фарисейством сегодняшним. Но что БЫЛО ТОГДА, в действительности, когда Он ходил по земле Иудеи! Христос — Учитель любви и духовной свободы. Во всей авторитетности Своего чудотворства Он принципиально нарушает священный Закон. "Милосердия хочу, а не жертвы", — повторяет Он слова пророка Осии. "Не человек для субботы, а Суббота для человека"…" Не то, что входит в уста, а что выходит из уст, может осквернить человека". "Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры". "Слепые поводыри слепых!" Для иудейских законников слышать это — невыносимо. "Они же пришли в бешенство и говорили: чтобы нам сделать с Иисусом"… А Он, мы это видим почти на каждой странице Евангелий, постоянно обличает их "c гневом, скорбя об ожесточении сердец их". И самое ужасное, о чем им страшно подумать — Он свидетельствует о Себе, что Он-то и есть… Мессия, Христос?! Служители самой "православной" религии не узнавали Сына Божия. Для них Он — не только Нарушитель Закона, Отступник: Он — безумный Самозванец! "И еще более искали убить Его иудеи за то, что Он не только нарушал субботу, но и Отцом Своим называл Бога, делая Себя равным Богу" (по Иоанну, гл.5). В этом беспримерном конфликте компромисса не может быть, развязка неотвратима. "И смерть уже витает над Его священной главой" (Фаррар). Арест. суд Синедриона."… Опять первосвященник спросил Его и сказал Ему: Ты ли Мессия, Сын Благословенного? Иисус сказал:
Я;
и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную Силы и грядущего на облаках небесных… Тогда первосвященник, разодрав одежды свои, сказал: на что еще нам свидетелей? Вы слышали, богохульство. Как вам кажется? Они же все признали Его повинным смерти. И некоторые начали плевать на Него, и, закрывая Ему лицо, ударять и говорить Ему: прореки. И слуги били Его по щекам"…(по Марку, гл.14). Второй суд — у Пилата. Иудеи кричат: "Мы имеем Закон, и по Закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим (по Иоанну, гл.19). Вот за что умер Христос. Сын Человеческий осознал Себя Сыном Божиим; эту правду Он исповедал пред ужасом Креста, за эту правду Он умер — и силою этой правды совершилось Его Воскресение… Таков смысл евангельской истории — и это уже "не вмещается" в пророческие символы ветхозаветной Библии.
Но есть в символе Искупления одна сторона, которая, мне кажется, отчасти доступна нашему уразумению. Есть интуиция таинственной ОБЩНОСТИ человечества — не только телесной, но и духовной общности. Вспоминая павших в битвах великой войны, я отчетливо сознаю, что и ЗА МЕНЯ убиты они. Видя страдания больных и уродов, я испытываю безотчетное чувство, что и ЗА МЕНЯ страдают они… Даже при моей холодности я способен радоваться и гордиться, огорчаться и стыдиться ЗА ДРУГОГО человека. Читая произведения великого писателя, я радуюсь, что он и за меня, ЗА ВСЕХ НАС выразил то, что и мы носили в душе, но никогда не сумели бы так прекрасно сказать… Вот и в этой работе я так часто цитирую "чужие" слова, потому что беден своими; но в Церкви — ВСЕ ОБЩЕЕ. У Достоевского старец Зосима учил: "Если сам согрешишь, и будешь скорбен даже до смерти о грехах твоих или о грехе твоем внезапном, товозрадуйся за другого, возрадуйся тому, что если ты согрешил, то он зато праведен и не согрешил"… Тот же старец говорил о таинственном ЕДИНСТВЕ всех: "Юноша брат мой у птичек прощения просил: оно как бы и бессмысленно, а ведь правда, ибо все как океан, все течет и соприкасается, в одном месте тронешь, а в другом конце мира отдается". В семье, "домашней церкви", мы как нельзя более искренне радуемся друг за друга и страдаем друг за друга, бесконечно прощаем друг другу, — и это бывает столь же чудотворно, как чудесно зарастают раны в живом теле…И вот — все это, — только проблески и подобия той таинственной ОБЩНОСТИ, в которой Христос страдает с нами и за нас, и Божественное совершенство Его Личности становится достоянием всего человечества доброй воли. Об этом и сказано было пророчество в свитке Исайи — что ранами Его мы исцелились.
"Всякое боговдохновенное Писание полезно для научения, для исправления, для наставления и праведности, да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен" (к Тимофею, П, гл.3). По этому апостольскому критерию очень немногие из текстов ветхозаветной Библии могут быть ПОЛЕЗНЫ для современного читателя. Зачем перечитывать нам сегодня, например, подробнейшие инструкции о ритуале кровавых жертвоприношений? Или другие предписания отмененного Закона, за НАРУШЕНИЕ которого умер Христос? Или историю еврейских войн и преступлений? Или сомнительной ценности поучения Соломона? Давно уже пора бы нам приступить к изданию, в свободных вариантах, новой — христианской, общечеловеческой "Библии", куда вошли бы избранные, воистину Богом вдохновенные тексты мировой литературы. Идею такого рода хрестоматии пробовал осуществить наш Л. Н. Толстой в своем "Круге чтения"; но (как и все, что он пытался сделать, изменяя своему художественному призванию) это был труд невысокого качества.
ДОГМАТЫ ХРИСТИАНСТВА
…Теперь ведь видим мы
как бы посредством зеркала,
в загадке.
"ДОГМА" — ныне ругательное слово, знак непререкаемости раз навсегда произнесенных авторитетных суждений, символ мертвенности духа, идеологического упрямства, насилия над свободною мыслью… Увы! Это слово — церковного происхождения; и еще совсем недавно имел место позорный факт догматического насилия — запрещение трудов покойного о. Пьера Тейяр де Шардена во имя католической догмы о библейском Адаме.
Для правильного взгляда на дело нужно возвратиться к истинному. первоначальному значению слова. По греческому словарю "ДОГМА" (во множественном числе "ДОГМАТЫ") — это "мнение", "постановление", "решение". В церковной истории ДОГМАТЫ — это решения, постановления соборов по вопросам учения веры. Постановления эти были вызваны появлением "ересей" — ложных учений, претендовавших на всеобщее признание, ставших предметом споров и разделений. Те, кто близко изучал историю соборов, говорят об отнюдь не вдохновляющих явлениях: засилье императорской власти, добивавшейся принудительного единства государственной религии; придворные интриги, личные ссоры; фанатические преследования инакомыслящих с обеих сторон… Вот живое и очень авторитетное свидетельство:
"…Сказать правду, я решился вообще избегать всякого собрания епископов. Я никогда не видел ни одного такого примера, когда бы собор делал какое-либо добро, или не делал больше вреда, чем добра. Распря и честолюбие господствуют в них (не думай, что я выражаюсь слишком резко) до невероятной степени" (святитель Григорий Богослов, Письмо). Но при всех исторических грехах и злоупотреблениях авторитет некоторых соборов стал впоследствии общепризнанным и их назвали "вселенскими. У древней "неразделенной" Церкви было всего С Е М Ь таких общепризнанных, вселенских соборов. Их постановления по вопросам вероучения и суть ДОГМАТЫ нашего Восточного христианства. Итак, должно устранить сначала важное недоразумение: догматы — это не "мистические факты", как иногда превыспренне о них выражаются; ДОГМАТЫ — НЕ ФАКТЫ, А СЛОВА, постановления соборов по поводу ересей. Не было бы ересей — не было бы и догматов.