Почему мне нужна только ты?
Шрифт:
– Чем обязан? – нарушил молчание Льер, вновь как-то странно чуть поклонившись, и тут же с раздражением прошипев на самого себя: - Не кланяться! Когда же я запомню? Вот же… привычка! – Селин, ничего не понявшая из этих слов, но уловившая слово «кланяться», не смогла удержаться, чтобы ядовито не ужалить:
– Да кланяйся сколько хочешь, если тебе так это нравиться. Мне, лично, все равно. Нравится – кланяйся! – Льер промолчал, злобно сверкнув глазами. – Я вот что хотела спросить, - стараясь говорить спокойным, даже каким-то небрежным тоном сказала Селин. – Преподаватели знают, какими пси-способностями ты обладаешь? – несмотря на легкомысленный тон, взгляд Селин был полон настороженности, от ответа Льера зависело очень многое. Если бы вдруг выяснилось, что он так же, как и Марти, не афиширует свои способности, но с ним занимаются,
Льер несколько секунд внимательно смотрел на нее, и Селин показалось, что он тщательно обдумывает ответ, взвешивая каждое слово.
– Разумеется, о моих пси-способностях знают, - медленно сказал он, и Селин перевела дух. Так грубо врать он ни за что бы не посмел, ведь его слова очень легко было проверить.
– И какие же это способности? – не удержалась она от вопроса, хотя хорошо понимала, что подобное любопытство, по меньшей мере, не прилично. Захотел бы – сам сказал, как это сделал Марти. К тому же зачем далеко ходить, она, например, никому не сказала о своих способностях, боясь, что ее замучают просьбами предсказать то или иное событие. – Можешь не говорить, - торопливо сказала она. – Это я так из любопытства.
– Их разговор прервали Керт с Марти и Катэром. Парни как-то так бочком, бочком зашли в зал и встали рядом с Селин.
– Льер как ты так сделал, что рана Марти и сломанный нос Катэра так быстро зажили, что не осталось ни малейшего следа? – прямо спросила Селин. – И, если ты к тому же упомянешь зачем закрыл им кусок памяти, это тоже будет нелишним, - быстро добавила она.
– Ты спрашивала о пси-способностях, - все так же медленно сказал Льер. – Моей пси-способностью является ускорение регенерации тканей. Как видите ничего особенного. Рана Марти не была сколько-нибудь серьезной. Кости были не задеты, связки не порваны, даже мышечные волокна не слишком пострадали. Так что я только ускорил процесс регенерации, заживления и восстановления. То же с Кертом и Катэром. А память я немного подтер, поскольку этот процесс очень болезненный, мне не хотелось, чтоб боль впечаталась в их сознание.
– Как ты добр, - сквозь зубы ядовито процедила Селин.
– Сам себе поражаюсь, - совершенно искренне ответил Льер. Селин не знала, что еще ему сказать, обычно, проблем с общением у нее никогда ни с кем не возникало, а уж тем более с Льером. Она всегда подсознательно чувствовала, что очень ему нравится, даже не так: он восхищался ею, это давало ей власть, власть говорить, что хотелось, и Селин не сдерживала себя в подколках и грубостях. Но сейчас… Льер был спокоен и уверен в себе. А еще ей не нравился его очень внимательный и оценивающий взгляд. Он рассматривал ее, рассматривал со всех сторон, не только внешне, но и внутренне. Оценивал каждое ее слово, перехватывал ее взгляды, улавливал малейшее изменение ее мимики, он ее… изучал. Да «изучал», было наиболее точным словом, характеризующим отношение Льера к ней. Это ее нервировало.
Не придумав, что ему еще сказать, Селин повернулась и пошла к выходу. В принципе все было в порядке. Инцидент исчерпан, никто ее наказывать не будет, а Льером пусть занимаются те, кому по должности положено этим заниматься… И все же, и все же, и все же… Она была слишком азартным, слишком увлекающимся, слишком небезразличным человеком, чтобы так просто успокоиться. Она знала себя, теперь, пока она не найдет ответов на все вопросы, от Льера она не отстанет.
– И что теперь делать? – в спину ей спросил Марти. Селин оглянулась и с удивлением обнаружила, что Керт, Марти и Катэр все это время плелись за ней, она остановилась, поджидая их. Теперь они были похожи на шайку заговорщиков, или банду. Последнее слово заставило Селин мучительно дернуться, поскольку она знала его не понаслышке. Банда… Банда в которую она входила, и из членов которой осталось в живых только трое, и она в том числе. Но сейчас было не время об этом думать, Селин тряхнула головой, и удивленно переспросила:
– Что делать? А в чем проблема? Льер объяснил, что вчера воздействовал на вас с помощью пси-способностей, о которых знают преподаватели и которые он развивает…
– И ты ему веришь? – поразился Керт.
– А почему нет?
– А тебя не удивляет, что Льер, этот трус и предатель, за один день стал совсем другим человеком?
– Может, - неуверенно предположила Селин, - он просто скрывал свой характер?
– Ага, - ядовито возразил Керт, - и визжал, как недорезанная свинья, когда мы его стукнули пару раз. Нет, вчера вечером что-то случилось. В овраг он улетел одним, а поднялся из ямы совсем другим.
– Может он в яме обо что-то ударился, и у него произошло переключение сознания? – начал придумывать Марти. Помнишь, мы фильм такой смотрели? Или в него вселился пришелец из других миров, страшный и ужасный? – последние слова Марти прохрипел страшным замогильным голосом и все четверо рассмеялись.
– Не болтай ерунды! – строго сказала Селин. – Но со Льером что-то не то, и я это же чувствую. Что ж, будем следить за ним, а если заметим, что-то подозрительное – я обращусь к куратору.
Кн. 2 Ч. 1 Гл. 9
Глава 9
Селин вернулась в свою комнату, по дороге решив выбросить все проблемы, связанные с Льером, из головы, и сосредоточится на поисках фильма, отрывки из которого сегодня ей приснились. Те эмоции, что она испытывала во сне, конечно немного потускнели, но внутри уже зажегся огонь, который (Селин точно это знала), будет печь ее изнутри, пока не найдет этот фильм, чтобы потом пересматривать его множество раз, все сильнее и сильнее увязая в трясину своей влюбленности. Так было уже два раза, и она ничуть не сомневалась, что в этот раз будет тоже самое. Поэтому она вбивала и вбивала в поисковик сети те параметры, по которым она надеялась найти нужный фильм, а главное, имя актера. Сеть предлагала ей десятки фильмов, демонстрировала сотни лиц – но все это было не то. Как только Селин не изощрялась, какие только не придумывала способы найти желаемое – результата не было.
– Да что же это такое! – стукнула она с досадой по столу и глубоко задумалась. – Как же мне тебя найти, как же мне тебя найти, как же мне тебя найти? – тихонько напевала она (совсем не замечая этого) на мотив известной песни, выбивая пальцами такт. Было еще одно объяснение, почему она не могла найти этот фильм. Так могло бы случиться, если бы он относился к категории «зет», то есть к порнографическим фильмам, в которых присутствует крайняя жестокость. Учитывая тот кусочек, что она видела, Селин такому маркеру совсем бы не удивилась. Плохо было одно: хоть в Академии все курсанты и были совершеннолетними, допуска к просмотру подобных фильмов на территории базы не было. Селин мгновенно уверила себя, что это был именно такой фильм, отчего желание увидеть этого красавца в пикантный момент и полностью обнаженным, усилилось еще больше. Селин снова задумалась: – Если предположить, - начала она рассуждать вслух, - что я видела этот отрывок фильма в том подвале, а больше просто было негде, - постаралась она убедить саму себя, - то вернувшись воспоминаниями в тот день, я возможно смогу увидеть название фильма, и имя актера, а уж потом, когда вырвусь с базы… - Она мечтательно улыбнулась. Вырваться с базы, на которой размещалась Академия – была ее давняя мечта. Два года она неотлучно находилась здесь, с того самого момента, как ее привезли сюда в наручниках.
Теперь перед Селин стоял только один вопрос: стоит ли мужчина из ее сна, тех страшных эмоций, которые она непременно ощутит, вернувшись воспоминаниями в свое прошлое? А прошлое у Селин было очень непростым. До четырнадцати лет она была обычным среднестатистическим подростком, милым и добрым, до тех пор, пока ее внутренний мир не рухнул, едва не похоронив ее под своими обломками. И произошло это в самой, что ни на есть мирной обстановке, а точнее на математическом конкурсе, куда ее послали от Воспитательного центра, в котором она росла, как одну из лучших учениц. Да, до четырнадцати лет Селин хорошо училась и входила в первую сотню из нескольких тысяч учащихся своего возраста по суммарному значению самых разных показателей, по которым оценивали всех воспитанников. На конкурсе она не победила, но была в числе призеров, обогнав сына какого-то высокопоставленного чиновника, и вот как раз этот сын, пылая, душившей его ненавистью, и открыл Селин глаза на мир.