Почему я?
Шрифт:
Жанне нравилось, когда на нее заглядывались, и всегда хотелось быть в центре внимания, на виду. Ну что же, не вышло с театральным. Ну и пусть. Потом они сами еще жалеть будут. Тут выпала возможность стать стюардессой и не только быть все время на виду, но еще и побывать в разных уголках мира. А вдруг сложится, как у жены Абрамовича, она ведь тоже работала стюардессой. Познакомится с умным, красивым, обаятельным миллиардером, ведь бывает такое в жизни, кто-то же выигрывает в лотерею, срывая джекпот. Почему не она? Вот только, к сожалению, красавцы-миллиардеры не попадались, симпатяги-миллионеры тоже, а попадались все больше какие-то самовлюбленные, озабоченные уроды, у которых хватало фантазии только на то, чтобы пригласить в какой-то «гадюшник» кофейку попить и прямо там же начинать лапать.
Да еще второй пилот проходу не давал, метр с кепкой, женатый, намного старше нее, со своими сальными глазками и потными ручонками, но все туда же. Обычно, подстерегая ее в укромных уголках салона авиалайнера, он пытался обнять ее за талию, напевая при этом известный шлягер девяностых – «Стюардесса по имени Жанна», причем безбожно фальшивя и перевирая его. Потом, в конце пропетого куплета со словами «обожаема ты и желанна», его шаловливая ручка как бы нечаянно соскальзывала с ее талии и пробегала по тугой попке.
– А что, Жанночка, не провести ли нам с вами сегодня прекрасный вечер у меня в номере?
Тоже мне, мачо долбанный! В общем, сказки не получилось, что-то не так складывалось в ее жизни, не так, как хотелось бы. Этот полет не был исключением. Он уже со взлета, как только лайнер оторвался от бетонки, набирая высоту, лег на крыло, начался отвратительно: вначале Настя, ее коллега, неожиданно почувствовала себя плохо, ее тошнило. Настя, бледная как кентервильское приведение, прикрывая рот рукой, еле сдерживаясь от выворачивающих ее наизнанку рвотных позывов, без конца бегала в туалет.
– Что же так плохо-то? – поинтересовалась Настя сама у себя. – Надеюсь, отравилась, а не залетела. На робкие предложения Жанны обратиться за помощью к Виктору Андреевичу – капитану авиалайнера, Настя, лишь умоляюще глядя на Жанну измученными глазами полными слез, взмолилась:
– Жанночка, миленькая, со мной все будет в порядке. Только не говори никому. Справишься? Поработаешь за меня, ладно? Я твоя должница.
И Жанне пришлось вкалывать за двоих, а куда денешься – с каждым может такое приключиться. Пока она раскладывала на тележку обеды и напитки для пассажиров, из кабины, словно биллиардный шар из лузы, выкатился второй пилот, как бы между прочим, якобы случайно, противно хихикая, прижался к Жанне сзади своим круглым животиком, после чего дал волю шаловливым ручкам. По всей вероятности, с его точки зрения, она только об этом и грезила по ночам и ей это должно было чрезвычайно понравиться. Она тут же, всенепременно обязана была завестись с пол-оборота, как только что смазанная газонокосилка, увидевшая перед собой девственный нестриженый газон, и в диком экстазе, истошно охая: «Дас ист фантастик!», затащить его в туалет для соития. Ну а где еще можно совершить страстный половой акт на борту самолета, на высоте десять тысяч метров над землей. Ну, наверное, он так себе все представлял, насмотрелся немецких фильмов для взрослых – идиот.
Жанна, сохраняя самообладание, высвободилась из жарких объятий недоделанного ловеласа. И очень вежливо, но ледяным тоном, желая хоть как-то остудить разгоряченного сердцееда, порекомендовала Борису Васильевичу держать себя в руках. На что тот, не стесняясь, окинул ее откровенно похотливым взглядом с головы до ног, чмокая мокрыми, слюнявыми губами, словно смакуя что-то, ответил:
– Ну-ну, еще не вечер. Я подожду. Ты бы, Жанночка, поласковей была, а то глядишь, ненароком не только с борта, но и вообще с полетов спишут.
«Он еще угрожает, сука!» – молча взбесилась Жанна, вся клокоча, но виду не подала, проглотила. Конечно, было желание съездить по этой наглой, сальной морде, но скандала не хотелось, да и ругаться нельзя: у этой сволочи в отряде была мохнатая лапа и приличные связи. Наговнить мог не по-детски.
Дальше все шло довольно обыденно. Растягивая губы в фальшивой, натянутой улыбке, сверкая белоснежными как жемчуг зубами – вся такая надежная, как весь гражданский флот, Жанна пыталась сохранять самообладание, как ее учили, и была любезной, вежливой и предупредительной. Пыталась не обращать внимание на хамство пассажиров, а сегодня они особенно старались: кому-то срочно надо попить, кому-то что-то почитать, одному холодно: «
Принесите плед!», д
ругому жарко: «
Девушка, нельзя ли сделать попрохладней?» Кто-то хотел познакомиться, кто-то наперегонки с Настей без устали посещал туалет. Интересно, тоже залетел или это фобия какая-то – на земле не может, а только в полете, поэтому полгода копил специально для такого случая.
В середине салона громко, навзрыд на руках у матери плакал маленький ребенок, наверное, ушки от перепада давления заложило, мама, беспомощно улыбаясь, пыталась его успокоить. Не помогало. Он распалялся еще больше. В общем-то, обычный рейс, обычные пассажиры. Жанна своей легкой, танцующей походкой скользила по узкому проходу, зорко следя за тем, что происходит. Вот пьяный господин весь красный, как синьор Помидор, налитые глаза навыкате, сейчас взорвется, ищет к кому бы прицепиться. Приступ алкогольной неконтролируемой агрессии надо было загасить сразу, в зародыше. Ослепительная улыбка, пару добрых фраз. Господин остыл, успокоился, заснул сном праведника и захрапел на весь салон.
Жанна со всем справлялась, не в первой, но раздражение накапливалось, росло потихоньку. Все начинало бесить, а еще эти дни, когда белое не надевать, обтягивающее не носить. «Зато задержки, как у Насти, нет это плюс», – подбадривала себя как могла Жанна.
Ну вот теперь эта корова с полным роксом томатного сока, выросшая ниоткуда словно гриб, чего ей на месте-то не сиделось и в иллюминатор не смотрелось. Избежать столкновения не удалось, Жанна впечаталась в нее как в китайскую стену, естественно, полная дама опрокинула стакан на Жанну, щедро поливая ее красной как кровь, жирной тягучей жидкостью. «Отлично, блузку надо срочно замывать! Господи, когда же этот день закончится?!»
– Ой, девочка, извини! – заверещала корова.
– Ну что вы, это я виновата, вы присаживайтесь на свое место, я вам еще соку принесу. Наконец-то самолет пошел на посадку. Жанна уселась на свой «джамп сит», натруженные ноги гудели, рядом плюхнулась Настя.
– Ну как ты?
– Вроде отошла. Жанночка, спасибо тебе, ты, как пассажиры выйдут, иди. Уборщиков я проконтролирую.
Они обе закрыли глаза, читая обязательную тридцатисекундную мантру, в уме пробегая по пунктам, что им предпринимать по правилам безопасности полетов на случай аварийной посадки. Шасси лайнера бойко коснулось бетонки. Обязательные аплодисменты пассажиров. Жанна еле-еле стояла на ногах, провожая у трапа пассажиров.
– Всего доброго! Мы счастливы, что вы выбрали нашу авиакомпанию.
Все. Последний «паск» ушел, Жанна чмокнула Настю в щеку, схватила свой чемодан и бегом вниз по трапу. Скорей, скорей в душ и спать. Каблук на правой ноге, который долгое время служил верой и правдой надломился и отлетел, лишив Жанну равновесия. Она не удержалась и кубарем скатилась вниз, ломая не только ноги, но и шею. Глупо, но бывает.
Конец ознакомительного фрагмента.