Почерк зверя
Шрифт:
— Главное, что сейчас удалось отбиться, и что вы живы, — Танаа мысленно улыбнулась, посылая рыцарю волну доброжелательного тепла. — Второй атаки не будет. Обещаю.
— Что ты собираешься делать?
— Еще не знаю точно, но уже догадываюсь. Удачи тебе!
— Тебе удачи…
Прервав мыслесвязь, Танаа на миг вернулась на физический уровень осознания. Сосредоточилась — и выскользнула в ментал.
Все пространство вокруг нее было окрашено различной интенсивности цветными пятнами. Какие-то из них излучали тепло, какие-то — холод, некоторые светились, другие, наоборот, словно бы поглощали свет…
Удовлетворенно выдохнув, Арна покинула пространство камеры, и направилась выше по уровням замка. Временами ей встречались ментальные отражения людей — практически ко всем тянулись тончайшие, почти невидимые грязно-зеленоватые нити. Любопытства ради Танаа тронула одну из этих нитей — та завибрировала, задрожала, а человек, к которому нить тянулась, в недоумении поднял голову — что-то происходило… не так, как обычно. Не задумываясь, Арна усилием воли разорвала трепещущую зеленоватую жилку.
Что- то наверху вздрогнуло, и вокруг девушки появились около десятка таких нитей. Одна из них тут же устремилась к поднимающемуся на ноги человеку, который непонимающе оглядывался, и пытался понять, что вообще происходит, обвилась вокруг его шеи, проникла в сознание — тот, успокоившись, опустился. Остальные же тонкие щупальца ринулись к Арне, пытаясь поймать ее, и подчинить своему хозяину ее сознание — Танаа выставила маскировочную защиту, и нити, не найдя цели, растворились в ментале. Девушка осторожно двинулась выше, обещая себе, что больше не будет трогать, что ни попадя.
С другой стороны, теперь идти было легче — не нужно было искать дорогу, искать цель, поминутно замирая, и вслушиваясь в ментальное поле всего вокруг. Теперь Арна точно знала, что приведет ее к Птице — та самая зеленая нить. Очень медленно, изо всех сил делая вид, что ее здесь нет, она поднималась вдоль щупальца.
Зло пнув дверь, Птица вошел в свою спальню, которую некогда занимал покойный граф де Карнэ. Он был в бешенстве. Как эти остолопы могли проиграть каким-то неотесанным деревенским мужикам? Какие бы они не были идиоты, но не суметь захватить одну вшивую деревню? Немногие выжившие лепетали что-то про прекрасных стрелков, про ловушки на подходе к деревне, про нескольких великих воинов с волшебными мечами, но Птица был реалистом, и прекрасно понимал, что всех достойных внимания бойцов он либо привлек на свою сторону — уговорами, шантажом, или магической силой — или же давно уничтожил. Этим героическим защитникам деревни взяться было просто неоткуда!
А если чертов наследничек графа успел запросить подмоги из Мидиграда, и его послание каким-то образом не было перехвачено моими людьми? — мелькнула мысль. Птица выругался. Стащил с ноги сапог, и со всей силы зашвырнул его в стену.
— Неркис! — заорал он.
— Да, мой лорд? — кудлатая голова помощника просунулась в приотворившуюся дверь.
— Неркис, кто сейчас командует полусотней наемников? Из тех, что привел мне этот недоумок графеныш.
— Улькар, мой лорд.
— Срочно доставь его ко мне! И притащи какую-нибудь девчонку посимпатичнее, и чтоб не старше шестнадцати!
— Сию минуту, — голова исчезла за дверью.
Птица успел стащить второй сапог и камзол, и снять перевязь с мечом, прежде чем дверь снова отворилась, и в спальню вошел высокий, лысый северянин.
— Вы звали, мой лорд? — проговорил он, опустившись на одно колено, и склонив голову.
— Немедленно собери своих людей. Поезжайте к этой деревне, и сожгите ее дотла. Не стремись брать пленных. Получится — хорошо, не получится — достаточно просто всех убить.
— Баб тоже?
— Баб можешь оставить себе и своим людям.
— Будет сделано мой лорд. Но мне не удастся собрать всех раньше, чем через полтора-два часа.
— Почему?
— Вы говорили сегодня, что мы не понадобимся вашей светлости до завтрашнего вечера, и люди отдыхали… мне потребуется некоторое время, чтобы собрать их, и привести в боеспособное состояние.
— Хорошо. Отправляйтесь, как только будете… в состоянии.
— Есть, лорд!
— Иди!
Улькар поклонился, и вышел. Дверь за ним не успела закрыться, как на пороге возник Неркис, ведущий светловолосую девушку лет пятнадцати.
— Как вы и просили, мой лорд!
— Ты же знаешь, я предпочитаю брюнеток, — недовольно пробормотал Птица, внимательно разглядывая девушку, на которой из одежды была только разорванная до живота рубашка, и юбка в прорехах, не скрывающая стройных ножек.
— Зато она нетронутая, лорд! Я подумал, что это будет предпочтительнее цвета волос…
— Пожалуй, ты прав. Оставь меня!
Едва за помощником закрылась дверь, Птица поднялся с кровати, на которой сидел все это время, и приблизился к девушке.
Она стояла, гордо подняв голову, и сверля лорда ненавидящим взглядом.
— Ты красивая, — шепнул он, подойдя на расстояние вытянутой руки.
В ответ девушка пробормотала что-то нецензурное. Мужчина поморщился, и, протянув руку, сильно сжал ее сосок, проглядывающий сквозь тонкую ткань рубашки. Вскрикнув, она рванулась в сторону — и сильно ударила его ногой в пах.
Птица ожидал чего-то в этом духе, и успел отступить на шаг. Поймал свободной рукой ее щиколотку, резко дернул — несчастная рухнула на пол, нелепо взмахнув руками. Лорд тут же навалился сверху.
— Я научу тебя хорошим манерам, — зашипел он ей на ухо, прижимая вырывающееся тело к полу.
После непродолжительной борьбы руки девушки оказались связаны ремнем Птицы, а одежда с нее сорвана. Лорд сам раздеваться не стал, только расстегнув штаны.
И в тот момент, когда он уже готов был ворваться в несчастную, Птица почувствовал что-то неладное. Кто-то из наемников вышел из-под его контроля! Представив себе, чем это может ему грозить, он отпихнул уже слабо сопротивляющуюся жертву в сторону, и сконцентрировался на наглеце, посмевшем противиться его воле. Буквально через несколько секунд он нашел наемника, только начавшего осознавать, что происходит что-то не то, и почти мгновенно вновь подчинил его сознание себе. Какую-то долю секунды лорду казалось, что там был кто-то еще, но вслушавшись в ментал внимательно, он не нашел ничьих следов.