Почерк зверя
Шрифт:
К дому тут же кинулись женщины с ведрами — далеко не все отправились в укрытия, многие предпочли остаться, и сражаться бок о бок с мужьями, братьями, отцами, и сыновьями.
Спустя несколько минут напряженного ожидания, Талеанис увидел, что занявшийся было пожар прекратился. Но горящие стрелы продолжали лететь, и женщины сбивались с ног, пытаясь успеть залить все очаги возгорания.
И тут треснули ворота.
Мантикора бросился к ним, остановился, не доходя тридцати футов — возле его ног начиналась широкая доска, другой конец которой лежал у самых ворот. Наклонился, взялся
Следующий удар тарана распахнул деревянные створки. Люди Птицы с радостными воплями швырнули бревно-таран, и бросились вперед — Гундольф и его воины как раз окружили их с противоположной стороны, и если бы вожак нападающих был бы чуть внимательнее, то он понял бы, что их просто загоняют в город.
Среди врагов было не так уж много наемников, в основном — дешевый сброд, берущий не качеством, а количеством. Увидев, что проход в город открыт, они не подумали, что все получилось слишком легко — нет, они думали только о том, что впереди — женщины, которых можно насиловать, и дома, в которых есть жратва и выпивка, и о том, что Птица обещал хорошую награду, если они с одного раза возьмут деревню.
Когда чуть больше двадцати пеших воинов, и полдесятка всадников ворвались в деревню, тонкие доски, спрятанные под слоем соломы и грязи, и покрывавшие первые тридцать футов от ворот, не выдержали. И люди Птицы с дикими криками рухнули в образовавшийся пролом, прямо на установленные в десятифутовой яме длинные и острые колья.
Лучники под предводительством Клена дали два последних залпа, убив или тяжело ранив еще человек пятнадцать.
Мантикора выкрикнул команду — через провал ловушки быстро перекинули три широких доски. Озверевшие от ярости и страха противники ринулись по этим импровизированным мосткам вперед — но на другом конце их уже ждали.
Дальнейшие события остались в памяти Талеаниса как нескончаемая череда криков, звона оружия, крови, и боли…
Осторожно ступая босыми ногами по холодной, мокрой от росы траве, Арна шла через огромный луг. Темно-синее небо над ее головой было усеяно мириадами ярчайших звезд, делавших глухую ночь светлее белого дня. Узкий новорожденный серп полумесяца, похожий на серебряное украшение синего бархата небес, бросал блики на мелкие цветочки, в изобилии усеивающие луг. Где-то в траве стрекотали кузнечики, пересвистывались между собой мелкие пичужки, похожие на южных колибри.
Танаа с интересом оглядывалась, до мельчайших деталей впитывая в себя зрительные образы. Повязки на ней не было, да и не нужна она была — сейчас Арна видела глазами, а не чувствами, как обычно.
Он ждал ее в небольшой низине, распластав серебристые крылья по траве, и с интересом изучая устроившуюся на желто-синем цветке бабочку.
— Здравствуй, Арна, — при ее приближении Раанист поднял голову. — Я тебя уже давно жду…
— Прости, я не знала, — смутилась девушка.
— А ты и не должна была знать. Ты должна была почувствовать.
— Но я же пришла…
— Я вижу, — дракон поднялся, взмахнул крыльями — и увеличился в размерах в несколько раз. Потом снова улегся на траву, вытянув вперед одну лапу. — Садись.
Она неуверенно приблизилась, и осторожно опустилась на блестящие темные чешуйки. Раанист тут же обнял ее за плечи крылом.
— Откуда ты здесь? — тихо спросила Танаа, глядя в огромные глаза дракона. — И почему ты не пришел раньше?
— Ты думаешь, я могу так вот просто приходить к тебе тогда, когда тебе или мне этого захочется? Увы… Сейчас тебе действительно нужна помощь, и я смог придти, ответил он.
— Я скучала… — еще тише проговорила Арна, прижимаясь к другу.
— Я тоже…
Несколько минут они молча сидели, вслушиваясь друг в друга, потом Раанист заговорил:
— Я знаю, в какую беду ты попала. У тебя есть только один шанс — воздействовать на этого Птицу через ментал, энергетический план, на котором я когда-то учил тебя работать.
— Я пыталась, но он постоянно держит какую-то странную защиту — одно прикосновение к ней вызывает у меня отвращение, а попытка проникнуть чуть глубже за щиты — боль…
— Знаю. Но я научу тебя, как частично обойти щиты. Ты не должна заставлять его что-то делать — скорее, найди что-то, чего он сам хочет, и немного подправь это его желание так, чтобы оно сыграло тебе на руку. Ну и усиль его, чтобы не ждать слишком долго.
— Как?
Дракон тяжело вздохнул.
— Я покажу тебе. Один раз, и только общий принцип. Дальше тебе придется учиться самой…
Когда Арна пришла в себя, и Змей, и Орогрим, уставшие и измученные голодом, глубоко спали. Танаа осторожно, чтобы не потревожить орка, встала, отошла в сторону, и села на полу в сложной позе, помогающей сконцентрировать внимание и энергию.
Первым делом она попыталась дотянуться до Мантикоры — но безрезультатно. Он либо находился где-то совсем далеко, либо же был без сознания. Встревоженная девушка позвала Гундольфа — рыцарь откликнулся почти мгновенно
— Арна?
— Здравствуй… Извини, что так долго молчала — нам тут тоже немного досталось.
— Я так и подумал. Что у вас?
— Пока — ничего нового. Потом расскажу. Лучше скажи, что у вас происходит? Что с Талеанисом? Я не смогла с ним связаться…
— Он был довольно сильно изранен во время боя с наемниками Птицы. Ничего опасного для жизни, но он потерял много крови, и пока что без сознания.
— Бой с людьми Птицы? — удивилась Арна.
— Да. Около трех часов назад на деревню напали две сотни всадников из замка Птицы. Но, к счастью, благодаря мужеству жителей деревни — если честно, не ждал такого от простых крестьян — и хитроумию Мантикоры, нам удалось отбиться. Но еще одной такой атаки деревня не выдержит, да и противники в следующий раз будут осторожнее, — со вздохом проговорил Гундольф.