Почти что сломанная жизнь
Шрифт:
– Вот, садись.
– Папа указывает на диван.
Доминик сидит в кресле, а я оказываюсь зажатой между мамой и папой.
– О, кто-нибудь хочет кофе?
– спрашивает мама.
– Мне просто немного воды, Сандра. Спасибо, - отвечает Доминик.
– Мне тоже, мам.
Мама направляется в кухню, оставляя меня, папу и Доминика. Папа смотрит на Доминика, и я вижу, как рассматривая его, отец хмурит брови.
– Сколько вам лет, Доминик?
– Мне тридцать восемь, сэр.
– Хммм, - отец снова хмурится.
– Пап, - шепчу я.
– Не надо, пожалуйста.
Пока я наблюдаю, как мой отец и Доминик ведут немой разговор, с огромной улыбкой на лице из кухни возвращается мама, неся четыре стакана воды со льдом.
Отец встает в ту минуту, как мама садится и вытирает руки о свои джинсы на бедрах.
– На пару слов, Доминик, - говорит он, направляясь к черному ходу, даже не оглянувшись посмотреть, идет за ним Доминик или нет.
– Я тоже пойду, - говорю я, вставая и направляясь за ними.
Доминик опускает руку мне на плечо и тянет меня назад. Он передвигается так, что теперь стоит напротив, чтобы я могла лучше видеть его.
– В этом нет никакой необходимости. Твоему отцу и мне надо обсудить пару вещей. Оставайся здесь и поболтай с мамой, - низким голосом произносит он. И добавляет с улыбкой: - Пойди проверь, твоя комната все еще в четырех оттенках фиолетового?
– Доминик, думаю, мне стоит пойти с тобой, - говорю я, расстроенная тем, что он пытается остановить меня.
– Милая, - начинает он, потирая мои руки вверх и вниз, и от этого прикосновения по моей коже бегут мурашки.
– Со мной все будет в порядке.
– Он наклоняется вниз и, прежде чем отпустить мои руки, целомудренно целует в губы. Потом, еще раз целует меня в лоб и выходит за моим отцом на улицу.
Доминик
– Вам тридцать восемь?
– говорит отец Эйлин, начиная этот довольно странный разговор.
– Да, сэр. Через три недели мне исполнится тридцать девять.
Джордж ходит туда-сюда на заднем крыльце и останавливается посмотреть на меня, а затем снова начинает расхаживать.
– И вы также ее врач.
– Да, сэр, совершенно верно.
Джордж делает несколько шагов ко мне, и я выпрямляю спину, показывая, что вовсе не напуган его защищающей свою дочь натурой.
– Не доставляет ли это неудобство вашим «доктор-пациент» отношениям? Неужели вы не должны действовать в рамках профессиональной этики?
– Он складывает руки на груди и широко расставляет ноги. Могу сказать, он совсем не рад тому, что Эйлин и я вместе.
– Формально, да. Но мы не выбирает в кого влюбляться, сэр. Она потрясающая девушка.
– Она многое пережила. Я не хочу, чтобы она страдала и из-за вас тоже. Вы существенно старше Эйлин, и когда вы, наигравшись, решите, что она для вас слишком молода, вы бросите ее, и ей придется вернуться к тому, с чего она начала, если не станет еще хуже.
– Я разделяю ваши переживания, но этого не случится. Эйлин очень мудра для своего возраста и прекрасна такая, как она есть.
Джордж делает ко мне еще один шаг.
– Вы отдаете себе отчет в том, что она никогда не будет работать? Никогда не сможет сама куда-либо пойти и будет до конца жизни жить в страхе?
– Сэр, при всем моем уважении, но я думаю Эйлин гораздо сильнее, чем вы думаете, и она определенно будет в состоянии делать все вышеперечисленное вами и даже больше.
– Она не может родить вам детей.
– Я знаю все, что сделали с ней эти монстры.
– Почему, позвольте узнать, тридцатидевятилетний мужчина, который кажется достаточно умным, финансово независимым, не женат и не имеет своей собственной семьи?
Вот дерьмо. Придется рассказать ему что-то о Челси.
– По правде сказать, я женат.
– Вижу, как бледнеет лицо Джорджа, и его руки сжимаются в кулаки.
– Со дня на день бумаги о моем разводе будет подписаны. Мой брат, который также мой адвокат, усердно работал над тем, чтобы закончить все как можно скорее, и мне все еще нужно подождать, чтобы дело вышло на стадию завершения, но даже такой влиятельный адвокат как он, не может ускорить это.
Джордж отступает на шаг назад, расслабляя кулаки. Он отворачивается и глядит на маленький, яркий садик и опирается на забор, делая большой вдох.
– Сэр, я могу быть с вами откровенен?
– Я делаю шаг в его сторону и повторяю его позу.
– Разумеется.
– Эйлин, самый важный человек в моей жизни. Не могу даже представить свою жизнь без нее. Я буду защищать ее, содержать и помогу излечиться. Я знаю, что никогда не найду кого-то, кто тронет мое сердце так же, как это делает Эйлин.
– Но ее шрамы… - начинает ее отец.
– Несущественны. Я их даже не замечаю, никогда не замечал, - отвечаю я.
– А разница в возрасте…
– Она будет иметь значение только для завистников. Но, к сожалению, они повсюду. Я не обращаю на них внимание, их мнение ничего не значит для меня. Для меня важно только мнение Эйлин. Если она позволит, я останусь с ней до последнего вздоха.
Долгая тишина повисает между нами. Джордж, вероятно, обдумывает сказанное мною. От напряжения происходящего, биение моего сердца эхом разносится у меня в ушах, пока отец женщины, которую я люблю, раздумывает над искренностью моих слов.
– Знаешь что, Доминик?
– он ждет, пока я отвечу.