Почти цивилизованный Восток
Шрифт:
Что за…
Хрень.
Глава 31 О возвращении домой и воссоединении
Глава 31 О возвращении домой и воссоединении
Возвращаться домой было страшно.
То есть, Эва, конечно, хотела вернуться. Любой нормальный человек хотел бы вернуться домой! А она как раз нормальный человек и… и все равно было страшно.
Что ей скажут?
И она? Что скажет она в свое оправдание? И надо ли вообще что-то говорить? Может, притвориться больной? И в обморок упасть?
Но
А эти вот… она искоса глянула на мужчину, который снял маску и оказалось, что Эва его видела. Где-то. А где – не помнит, надо бы спросить, чтобы потом, дома уже, выразить благодарность.
В письме.
В письмах благодарности выражать куда проще. Правда… а вот Эдди устроился в углу экипажа. И мальчишку-сиу рядом с собой усадил. А когда тот попытался отодвинуться, возложил лапищу на плечо и сказал:
– Не дергайся.
И сиу замер.
Будь они одни, Эва бы сказала, что бояться нет нужды. Эдди добрый. И даже благородный. А благородные люди, пусть и не совсем они люди, но слабых не обижают.
– Я спать хочу, - заметила девица в совершенно безумном розовом платье. Безумным оно было и цветом – такой насыщенный оттенок категорически ей не шел – и кроем. Зачем столько кружева? Причем розового… цветное, конечно, вошло в моду, но…
Но и сама девица странная.
Её Эва точно не видела. Иначе запомнила бы. Определенно. Эти резкие черты лица, в которых проглядывало что-то нечеловеческое, сложно не запомнить. И кожу смуглую.
Эва тоже легко загорала.
И матушка вздыхала, сетуя, что даже крема с жемчужной пудрой не спасают. И зонтики… зонтики приходилось носить даже осенью, но почему-то помогали они слабо. И Эва смуглела. Расстраивалась. А вот девица, несмотря на кружево и смуглость, расстроенной не выглядела.
Кто она вообще…
Спросить?
Неудобно. Леди… в подобных обстоятельствах должна быть благодарна, а не совать свой нос в чужую жизнь. Благодарность Эва чувствовала, но справиться с любопытством было сложно.
– Леди, - когда экипаж остановился, человек, её купивший, подал руку. – Пожалуйста, воздержитесь в будущем от… приключений. Не всем они на пользу.
И вздохнул.
И…
И помог выбраться из экипажа. Сперва её, потом той, другой…
– Может… пусть Эдди проводит? – поинтересовалась она, глядя на Эву с сомнением. – А мы домой…
– Боюсь, это будет не совсем вежливо.
– Зато разумно, - она зевнула, пусть и прикрыв рот рукой. Но… но разве так можно?
Или все-таки можно?
Эдди хмыкнул и, склонившись, поинтересовался:
– Сама-то дойдешь, а то ведь босая…
И только теперь Эва поняла, что вправду все это время была босиком. Что… туфли её остались в доме, даже не её, а… чьи-то, чьи ей было позволено носить.
На сцену её выпихнули без них.
И в одной рубашке.
И… и в обморок будет падать матушка. А отец разозлится, правда, ничего не скажет. Никогда он ничего не говорил, но точно разозлится. И тогда всем станет неуютно, а у матушки еще и голова болеть будет три дня.
И…
– Дойду, - решительно сказала Эва.
Ведь не холодно же
Почти.
Там, в доме, было даже тепло. А еще нервы. На нервах не только об отсутствующей обуви забыть можно. Потом ей очень хотелось скорее уехать и… и снова было не важно.
Она решительно сделала шаг, конечно же, наступив на что-то острое. Ойкнула и… снова ойкнула, когда Эдди подхватил её на руки.
…там, в романе, дикий благородный шаман тоже нес графиню на руках. Через пустыню. И это казалось романтичным, а теперь подумалось, что ему, бедному, наверняка тяжело было. Эва ведь не легкая. И не хрупкая, в отличие от графини, которая еще умирать решила. Дура. И так тяжело было, через пустыню волочь, а еще и умирающую. Почему тогда она восхищалась? И куда восхищение подевалось? И что Эве делать-то? Это ко всему неприлично!
Ладно, если бы и вправду через пустыню, но тут же город!
Цивилизация!
Увидит кто.
– Слушай… - окликнула Эдди девица. – А что там тебе напредсказывали…
– Не обращай внимания. Скоро уже все…
Эва кивнула, хотя и сама не отказалась бы узнать, что там ему напредсказывали. Матушка вот как-то обратилась к провидице, и Эву с собой взяла. И та женщина в черных одеждах, строгая и пугающая, лила воск в воду, а потом еще палец Эве пробила иглой.
И предсказала удачное замужество.
Очень выгодную партию.
Мама потом долго и скептически Эву разглядывала, вздыхала и больше к провидице не брала. Да и сама не ездила.
Эва поерзала, но тут же спохватилась и затихла. Еще уронят… а вообще, конечно, так себе способ. Если по дорожке от ворот до дома, то одно, а вот через пустыню так идти… спина же затечет. И ноги.
И…
Дверь открылась.
– Привет, - сказала Эва брату и рукой помахала. – А я вот… вернулась.
Её поставили на ноги, и она с трудом подавила желание вцепиться в Эдди. А еще спрятаться за него. Даже подумалось, что хорошо, что он такой огромный. Прятаться за такого – одно удовольствие.
– Вижу, - сказал Берт и потом сгреб её, сдавил так, что дышать невозможно стало.
Эва только и смогла, что пискнуть.
– Чарльз, я… идем.
Он отстранился.
И потом, спохватившись, сам поднял Эву. Да что за… у нее ноги имеются, между прочим! Пусть даже не слишком чистые, но стоять-то она способна.
И ходить.
– Мелкая, я так… волновался! – Берт сделал два шага и опустил.
Отпустил.
– Жива?
Эва кивнула.
– Цела?
Она опять кивнула. Наверное, надо что-то сказать. Такое. Душевное. Соответствующее моменту. Она же… она пыталась придумать речь. И даже как-то немного сочинила. Но все придуманные слова разом из головы вылетели.