Почти любовь, почти падение
Шрифт:
Её вещей в каморке оказалось не так уж и много. Несколько книг, фотография родителей, открытки Андрея, которые она выбросить хотела совсем недавно, не так этого и не сделала, а сейчас с собой забирает. Ну и конечно кот плюшевый. Зачем он ей нужен, совершенно не понятно. Но в корзину для мусора она его уже отправляла, потом обратно вытащила и к груди прижала. И сейчас не оставила, положила его в пакет к остальным вещам. Напоследок в кресло своё села и огляделась. Неужели всё? Не верится.
– Что ты делаешь?
Катя голову повернула, увидела Андрея в дверях и сразу отвернулась. Слёзы вытерла, не скрываясь. Какой смысл прятаться?
– Ухожу. Вещи собирала.
Андрей в каморку вошёл, и дверь за собой закрыл.
– Он что, с ума сошёл? Как он мог тебя уволить?
– Пал Олегыч меня не увольнял. Просто я ухожу. Мне нельзя остаться.
– Что за ерунда?
– Прекрати, Андрей. Мне больше нельзя оставаться здесь. Хочешь ещё больших неприятностей? Хочешь, чтобы нас с тобой в открытую в мошенничестве обвинили?
– Если ты уйдёшь, а всё откроется...
Катя кивнула.
– Да. Скажут, что я обокрала Ждановых и Воропаевых. Втёрлась к ним в доверие, а потом...
– Катя широко улыбнулась и пальцами щёлкнула. Только улыбка почти тут же дрогнула, и глаза слезами наполнились.
– Вот и постарайся сделать, чтобы никто не узнал.
Андрей рукой по столу провёл, обошёл его и перед Катей на корточки присел. Взял её за руку, голову опустил и губами к её пальцам прижался. Они показались ему слишком холодными и безжизненными.
– Прости меня, ладно? Я не хотел.
– Это уже не важно. Хотел, не хотел... Всё закончилось. Больше никаких игр в прятки, интриг, планов, фальшивых отчётов. Ничего.
– Не накручивай себя, - попросил Андрей.
– Не надо так нервничать. Наверное, ты права, тебе даже спокойнее будет, если... ты пока не будешь работать в "Зималетто".
Катя смотрела на его склонённую голову, на тёмный затылок, и едва удержалась, чтобы его волос не коснуться.
– Пока?
– Конечно. Но когда всё устроится, я...
– Он голову поднял и в глаза Кате посмотрел.
– Я что-нибудь придумаю.
– Я не вернусь, Андрюш, - очень тихо проговорила она.
– Я больше сюда не вернусь. Подпишу бумаги, верну вам компанию, когда Пал Олегыч попросит, и всё.
– Ты повторяешь: всё, всё. Зачем?
Она наклонилась к нему.
– Потому что всё.
Андрей моргнул, видимо, уловив в её голосе опасные нотки, после чего криво усмехнулся. И глаза опустил. Встал на колени, а руки на Катины колени положил. Широкие ладони двинулись наверх, а Катя вдруг с ужасом увидела, как её слеза прямо Жданову на руку упала. Она отвернулась, принялась слёзы вытирать, а Андрей её уговаривать взялся.
– Это всё нервы, понимаешь? Нервы, но ты успокоишься. Время пройдёт, и ты успокоишься. А хочешь, съезди куда-нибудь. Зачем в Москве-то сидеть? Куда ты хочешь?
– Тебе разве об этом сейчас нужно думать?
– А если я больше не могу ни о чём думать?
Она всё-таки дотронулась до него. Осторожно, едва-едва, кончиками пальцев его кожи на шее коснулась и руку отдёрнула.
– Между нами ничего не может быть, ты же понимаешь. Я сейчас уйду, и мы всё забудем. Никто не узнает. И ты будешь думать о "Зималетто". Ты же знаешь, что делать. Всё знаешь, каждый шаг. У тебя только один шанс. Больше нельзя ошибаться.
– Замолчи, - попросил он.
– Ты понимаешь, что говоришь?
Катя слёзы вытерла, и отодвинуться попыталась.
– Всё я понимаю, - проговорила она отрывисто.
– Именно поэтому и ухожу. И встань, Андрей. Вдруг войдёт кто... Кира, например.
Жданов за подлокотники её кресла схватился и развернул его.
– Так ты уходишь или бежишь?
– Это не важно. Для тебя точно не важно.
– Хватит за меня решать.
– Я хочу, чтобы ты думал о деле!
– Я тебя не отпускаю.
– Ты вообще слышишь, что я тебе говорю?!
– Я тебя не отпускаю, - зло выдохнул он, а Катя в растерянности на него уставилась.
– А если я не хочу оставаться? Всё кончилось, Андрей.
– Сглотнула.
– Да и не было ничего. Ты сам это знаешь.
– Что значит, не было?
Кате всё-таки удалось оттолкнуть его руки, с кресла поднялась и осторожно мимо Жданова протиснулась. Рядом с ним находиться было невозможно, он то за руку её брал, то хватался за неё, а у Кати из-за этого сердце то скакало, то грозило остановиться раз и навсегда.
– Ты сам всё знаешь. Но всё ещё можно исправить. Ты единственный, кто может возглавить "Зималетто", Пал Олегыч в президентское кресло не сядет, если только пока. А потом что? Если не ты, значит Воропаев. А у него совсем другое отношение к компании, он в неё душу вкладывать не будет, а с "Зималетто" по-другому нельзя.
Жданов с пола поднялся и пересел в её кресло.
– Что значит, не было?
– упрямо переспросил он, не слушая её деловые речи.
Катя остановилась, и на Андрея посмотрела в смятении. Расправила плечи, пыталась смелости набраться, прежде чем ему соврать. Кажется, она собирается сказать самую важную ложь в своей жизни.
– Андрей, я с самого начала знала, что ты меня обманываешь. Знала про ваш сговор с Малиновским, знала, что все эти подарки романтические он покупал, а ты мне их дарил. Я всё это знала.
Он застыл в скорбной позе, рука, что на столе лежала, в кулак сжалась, Катя про себя отметила, что это для него уже привычное дело.
– Как ты могла знать?
– Я знала. Тебе этого мало? Подслушала однажды...
– Почему не сказала?
Пожала плечами.
– Не знаю. Не нашла подходящего момента.