Почти любовь, почти падение
Шрифт:
Вот почему бы ей в него не влюбиться? Катя в последнее время постоянно задавалась этим вопросом. Почему нет? Где можно встретить человека лучше? Возможно, он заставит её забыть Жданова. Не вспоминать, не думать постоянно: а как могло бы быть? Не тосковать по Андрею, не вспоминать их вместе, как всё было, всё, до мельчайших подробностей, не думать о том, что ничего больше не будет, и ему без неё если не лучше, то важнее. Правильнее. Ему нужна Кира, та в состоянии ему помочь, поддержать, направить, а она что может? Да и вообще, надеяться,
Вот и сейчас, ей не глядится на зажжённые свечи, на красиво сервированный стол, ей совсем не хочется разговаривать с Мишей, а уж тем более пробовать его изумительный соус. Ей больше хочется вернуться домой, одной, точнее, с тем злосчастным журналом, что на соседнем столике лежит, и прочитать статью о "Зималетто", и фотографию Андрея разглядывать, где он с Кирой в обнимку, и наревется вволю, себя жалея. Это, конечно, неправильно, и завтра она будет изводить себя упрёками, и в который раз клясться, что в её жизни больше нет места Андрею, но сегодня у неё мог бы быть этот вечер. Вечер с ним. В зеркало бы на себя смотрела и гадала, для кого она всё это делает с собой. Для кого новые наряды, для кого стрижка её новая и волосы, волнистые пряди, как ему нравилось, для кого она старается? Для себя или всё-таки для него? Каждый раз, оказываясь в салоне красоты, его слова вспоминает, и про себя повторяет, что себя любить надо, такой, какая есть, но всегда хотеть большего. Это Андрей её этому научил. Андрей, а совсем не Миша.
– Вкусно?
Катя заставила себя улыбнуться.
– Очень. Ты молодец.
Миша глоток вина сделал, кивнул, при этом выглядел чрезвычайно довольным.
– Это был чистой воды эксперимент. Знаешь, иногда долго думаешь, никак не можешь правильное решение найти, а потом - озарение!
Катя согласно покивала.
– Ещё вина, Катюш?
Она помедлила с ответом, подушечкой пальца по краю бокала провела, затем решила согласиться.
– Да. Но только тебе придётся отвезти меня домой.
Миша рассмеялся.
– Ты настроена так решительно?
Они глазами встретились, и Кате пришлось сделать над собой усилие, чтобы глаза тут же не отвести. Взгляд вышел долгим, Пушкарёва Мишу разглядывала с некоторой задумчивостью, и видимо тот насторожился. Моргнул, и тихо спросил:
– Что, Катюш?
Она всё-таки отвернулась, головой качнула, и стрельнула глазами на журнал на соседнем столике. И неожиданно решилась. Сегодня Миша её поцелует. Даже если ей самой придётся его об этом попросить.
В конце концов, нужно с собой что-то делать!
10.
– Так что у тебя, со счастьем?
Вопрос был задан лёгким, насмешливым тоном, Малиновский ещё и виски в бокале поболтал, а когда на Андрея посмотрел, уже откровенно смеялся. Жданов же неуютно повёл плечами, и вместо того, чтобы на вопрос ответить, поинтересовался:
– Как думаешь, что отец Кате сказал?
– Понятия не имею. Но Пал Олегыч выглядел довольным, разве нет? Значит, договорились.
– Да уж, они договорились.
– Андрей на стуле откинулся и недолго думая, ноги на стол закинул. Свой бокал с виски на коленке пристроил.
– А что? Что тебе не нравится? Что тебя стороной обошли?
– Со мной бы точно никто советоваться не стал, но...
– Старательно глаза отводил, не желая с Ромкой взглядом встречаться.
– Отец решил остаться ещё, а дальше что будет? Он со мной говорить отказывается, всё какие-то предлоги находит.
Малиновский на кресле крутанулся.
– Да выбора-то всё равно нет. Это Пал Олегыч отлично понимает. Либо ты президент, либо он. Воропаев не тянет. Сашка за эти месяцы только в "Зималетто" и крутился, и сколько дельных предложений внёс? Ноль целых, ноль десятых. Он управленец хороший, начальник над всеми начальниками. А такой штат профессионалов мы не потянем. Президент должен принимать решения, сам, рисковать, если понадобится, и проблемы решать. А он не умеет.
Андрей усмехнулся.
– А мы умеем?
– Мы хотя бы стараемся. Скажешь - нет?
Жданов голову опустил.
– Не знаю.
– А меня другое интересует: Зорькин уйдёт, когда вся эта канитель с "НикаМодой" закончится?
– А тебе как хочется?
– Ну, раз уж Катеньку потеряли...
– Какой же ты жук, Малиновский, - поразился Андрей и даже головой качнул.
– Да ладно, прошлого не вернёшь.
– Да уж.
– Андрей виски глотнул и едва заметно поморщился, задумавшись о чём-то своём. Малиновский внимательно наблюдал за ним, и вопрос свой повторил.
– Так что со счастьем?
– Ты о всеобщем счастье или о моём личном?
– В комплексе.
Андрей помолчал, а потом сказал:
– Мне скучно.
Рома хмыкнул.
– Что совсем не удивительно. Ты же запер себя на работе. Хотя, это я, конечно, понять могу. Но отдыхать-то тоже надо. Хочешь, пойдём куда-нибудь?
– Малиновский хитро заулыбался.
– Позволим себе... что-нибудь эдакое.
Жданов тоже улыбнулся, правда, без всякого воодушевления.
– Ты меня только что о счастье спрашивал, а теперь заманиваешь меня в ловушку? Кира только успокоилась.
– Ну, Кира, Кира... Кира тебя знает. Ты слишком давно ведёшь себя идеально. Пора уже куда-нибудь свернуть.
– Налево?
– Да хоть куда! Только киснуть не надо.
Андрей допил виски.
– Настроения нет.
– И повторил: - Скучно.
– Ещё бы тебе не заскучать, - попытался съязвить Рома.
– Больше не надо хранить великие тайны, изворачиваться ужом, спецагентом прикидываться. Давай сегодня...