Почтовый круг
Шрифт:
— Бог его знает, — сказал кто-то из угла. — Недаром говорят: в тихом омуте черти водятся. А тут еще накануне войны. Все могло быть.
— Мы слышали, будто нашли кого-то в летной форме, — вставил слово Бурков.
— Да, прошлой осенью на Лене подняли утопленника, но опознать было невозможно — слишком долго пробыл в воде.
Следом за Ченцовым выступил Бурков:
— Правильно сказал майор: бдительность терять нельзя. Нам государство доверяет перевозить вещи, о ценности которых мы порой и не подозреваем. Вот вы здесь говорили: золото, золото. Конечно, и оно имеет ценность, но должен я вам сообщить, что вместе с самолетом пропали важные документы, которые вез Изотов. Топографическая съемка местности, описание будущей железнодорожной магистрали. Несколько лет работы, поисков, маршрутов. Посмотрите. — Бурков подошел к карте, провел пальцем севернее Байкала. — Как известно, Транссибирская магистраль была проложена в начале нашего века. Сразу же после русско-японской войны. Встал вопрос о создании новой дороги, которая прошла бы севернее прежней. Перед первой мировой войной провели изыскания. Было несколько вариантов дороги. Они уточнялись, дополнялись, а в последние годы изыскатели получили мощное средство — самолет. Была проведена детальная съемка местности. Сушков после ухода от нас именно этим и занимался.
— Не только этим, — подпустил кто-то из летчиков шпильку.
Бурков покраснел, дрогнули, замерли на полуслове губы, но он все же пересилил себя, все тем же ровным голосом продолжал:
— Сушковым была проведена аэрофотосъемка, уточнены некоторые детали дороги. Сейчас вопрос с повестки снят, но, я думаю, после войны дорога все равно понадобится.
На этом разбор был закончен. Летчики высыпали на крыльцо, задымили махоркой. Со стороны железнодорожной станции донесся гул вечернего эшелона, и, будто поднятый этим гулом, с озера взлетел косяк диких гусей.
Вечером того же дня был арестован Гриша-тунгус. Его увезли в город на самолете. Вместе с ним улетел Ченцов.
22 июня
Целый день Никифор с Лоховым искали Изотова. Не нашли. Нужно что-то делать. Но что? Меня постоянно преследует мысль: виноват во всем я. Если бы не полез в грозу, если бы вернулся. Как говорил Павел: «Знал бы где упасть, соломки бы постелил».
VI. Наводнение в городе
В середине января Михаил Худоревский прилетел на замену двигателя в Иркутск. Он сдал самолет техникам, поехал в город к Погодиным. Константин Бурков передал с ним посылку — несколько банок тушенки.
— Если Погодиных нет в городе, разыщи Тамару, отдай ей, — на прощанье смущенно сказал он.
Город был в тумане. Дома острыми боками резали серый и вязкий, как студень, воздух. Казалось, где-то сломались подпорки и небо всей тяжестью навалилось на землю, прогнуло провода, крыши домов, ветви деревьев. Чтобы но потеряться в этой кутерьме, деревянные дома сцепились заборами и, держась друг за друга, как в хороводе, шли к реке. Холодно и безлюдно на улицах. Лишь в стороне предместья, куда брел Худоревский, сквозь туман видно какое-то движение. С соседней улицы бежали ребятишки. Вдруг качнулся воздух, ударил тугим спрессованным звуком, с проводов посыпался на землю снег.
— Что это? — встревоженно спросил Худоревский у ребятишек.
— Заторы взрывают. На Ангаре наводнение. Обмороженных на машинах в госпиталь возят, — бойко выпалил один из мальчишек.
В сорокаградусный мороз выпер наружу донный лед, чуть ниже города забил протоки, река вспухла и, разлившись, зацепила нижние дома. Худоревский видел, как дымящаяся вода расползалась по огородам, съедала снег, бились о завалинки оплавленные льдины. На крышах домов копошились люди. В конце улицы на пригорке стояла санитарная машина, от домов к ней подплывали лодки, ссаживали на твердую землю людей.
Спасательными работами руководила молодая женщина в черном дубленом полушубке. Помогал ей высокого роста санитар. Он выуживал из лодок скрюченных ребятишек, кутал в суконные одеяла и относил их в машину. Женщина сидела на фанерном ящике, спрашивала у санитара фамилии пострадавших и, согревая дыханием пальцы, записывала в блокнот. Худоревский направился к ней, намереваясь попросить лодку, чтобы сплавать к дому Погодиных. Женщина мельком посмотрела на него и, вздрогнув, медленно опустила руки.
— Михаил, откуда ты взялся? — растерянно проговорила она.
— Тамара? Вот не ожидал! — воскликнул Худоревский. — Я в командировке, самолет в рембазу пригнал. Константин Петрович просил к Погодиным заскочить.
— Погодиных в Иркутске нет, — ответила Буркова. — Анна с ребятишками в деревне, Николай — на фронте. В их доме эвакуированные живут. — Тамара заправила волосы под платок, торопливо добавила: — Анна Сережку из детдома к себе забрала и в деревню уехала.
К Бурковой подошел санитар, глянул исподлобья:
— Там мальчонку привезли. Совсем плохой, лицо шибко померзло. Мать у него умерла недавно, старшего братишку не нашли, похоже, убежал этой ночью. Говорят, жили с бабушкой. Она вчера куда-то за хлебом уехала, а он один в затопленном доме сидел на печке.
— Ты подожди, я быстро, — сказала Тамара Худоревскому. Она открыла брезентовую сумку, достала бутылочку со спиртом, подошла к лодке, стала осторожно протирать распухшее лицо ребенка.
Он был в серой фуфайке, на шее болтался табачного цвета шарф, на голове солдатская шапка. Над припухшими щеками — темные голодные глаза.
— Ну вот, кажется, все, — осмотрев его, сказала Буркова. — Только не реветь! Сейчас отвезут в больницу, там накормят.
Санитар поднял мальчишку на руки и, тяжело ступая по мокрому снегу подшитыми прорезиной валенками, направился к машине. Буркова остановила санитара:
— Как фамилия мальчика?
— Сапрыкин Федя, — тихо ответил мальчишка.
Буркова тяжело вздохнула, хотела что-то еще спросить, но передумала. Нахмурившись, сказала:
— Вот тоже напасть. У людей и так есть нечего, а тут все подполья затопило, а в них картошка. Чем жить будут?
Вновь колыхнулся воздух, качнулась под ногами земля.
— Лед взрывают. — Тамара скосила глаза в сторону Ангары. — После обеда, если туман разойдется, будут бомбить с самолета. Вот так и живем, как на войне.
Она замолчала, вытерла рукой заиндевевшие ресницы. Худоревский оценивающе посмотрел на нее. Она совсем не изменилась, стала даже еще красивее.