Почувствуй
Шрифт:
– Ты приехал, чтобы сказать мне это?
– Да. И успокоить. Не бойся меня. И не ненавидь, пожалуйста. – Он неловко усмехается, проводит рукой по затылку. – Больше никого убивать не буду. Мне учиться нужно, это важнее.
Я дышать не могу. Стою и слушаю.
Матвей наклоняется и клюет меня в щеку, а потом, не дождавшись ответа, уходит к машине. Серому мустангу. Садится и уезжает.
***
Утро среды начинается рано. Мы с Любой сидим в кухне и пьем чай. Мама на работе, отец после ночи за компом отсыпается. Дверь
Учебу прогуливаем. Я пока так и не решилась там появиться. Справку мне нарисовали, завтра поеду. Наверное
– Папа всегда говорил, что из–за Матвея я не получу диплом. Как в воду глядел, – вытираю уголки глаз, сдерживаться не получается. – Забавно, да? Теперь ни образования, ни Матвея. Я умудрилась из двух вариантов выбрать третий и остаться ни с чем.
— Хороший препарат, Юль, – перебивает Люба. Говорит тихо, вкрадчиво. – Тетя Зоя говорит, медикаментозное прерывание вообще без последствий…
У меня волоски на коже дыбом. Я хочу, чтобы эти две полоски с теста немедленно исчезли. И не хочу одновременно.
Мы уже час пялимся в инструкцию, читаем, перечитываем. Зрение размывает слезами, но я моргаю и пытаюсь сосредоточиться. Не знала, что вчера делать. Любаша пришла в гости, я и расплакалась. Она заверила, что попросит у тети волшебные таблетки. Утром привезла блистер. А я... размякла окончательно.
— Тут написано, что применение строго в больнице… Я не знаю. Опасно.
— Тетя Зоя сказала, главное сделать это как можно скорее. Юль… Юля, тебе восемнадцать! Вся жизнь впереди! Таких Матвеев еще столько будет... Да лучше него! Намного лучше. Благодарить будешь.
— Не знаю… Люба, может, все же сказать ему? Он, правда, не хочет слушать меня. Но... может попытаться еще раз. Господи! Я просто в шоке от происходящего.
— Тебе легче будет, если он сам тебя на аборт отправит?
Сердце сжимается при мысли «а что, если...». Вдруг не отправит?
Глупости. Подруга права, между нами всё кончено. Он больше не позвонит. Потому что ничего ко мне не чувствует. Он сказал это вчера прямым текстом. Специально приехал. И всё–таки...
– Я никак не могу решиться. Какой–то внутренний блок. Это ведь, понимаешь... его ребенок. Моего Матвея.
– Решай сама. Ты попросила, я привезла. Но подумай хорошо, как ты будешь с ребенком одна, если «твой Матвей» на другой женится? Если сможешь так жить — оставляй. Я поддержку всегда.
Люба достает таблетку. Кладет передо мной. И идет в ванную. А когда возвращается, таблетки уже нет на месте.
Подруга обнимает крепко. Мы молчим. Что тут скажешь?
Она уезжает через час, потому что я хочу поспать.
Матвей совсем ничего ко мне не чувствует больше. Его сердце бьется спокойно.
Сворачиваюсь калачиком и натягиваю одеяло выше головы. Я всегда была для него всем. Он бабушку всерьез не воспринимал, с братом виделся редко. Тот хирургом работает, в клинике своей ночует. В остальное
Поверить в это не получается. Блистер от тети Зои лежит в сумке рядом с положительными тестами. Ужасное сочетание, да? Символ беременности и абортивный препарат в одном кармашке. Безысходность.
Я не выпила пока ничего. Спрятала, потому что больше не хотела слушать аргументы Любы. Они правдивы, но слишком болезненны. Она смотрит на меня будто с осуждением.
Время еще есть подумать. Вдруг что–то изменится?
Эпилог
Телефон вибрирует. На экране надпись «Диана Романовна». Это жена брата Матвея, она замечательная. Поэтому сразу беру трубку.
— Юль, привет! Как дела?
— Хорошо, как у вас?
— Прекрасно, спасибо. Я звоню узнать, не с тобой ли Матвей? Мы его что–то потеряли.
Я даже не знаю что и ответить. Они что... не в курсе?! Диана звонила же мне вот, на днях, когда я еще в Москве была. Мы отлично поболтали о том, о сем. Я думала, она поддержать меня хотела. Обстановку разведать. Мы не говорила о Матвее. Но мы часто с ней созваниваемся, чтобы обсудить учебу или что–то еще нейтральное.
— Нет, не со мной, – говорю медленно. Этот вопрос как жестокая насмешка.
— Наверное, батарея у него села. Ты ведь знаешь Пашу...
Тут я не удерживаюсь и всхлипываю. Изо всех сил борюсь с эмоциями. Они не знают.
У меня в сумке лежат абортивные таблетки, а Матвей ничего ко мне не чувствует. Меня не было две недели, я приехала и поняла, что стала нолем для него. Абсолютным, раз Матвей не посчитал нужным сообщить о разрыве родственникам.
— Юль? Юлёчек, что случилось, девочка моя?
— Всё хорошо. Диана Романовна, у меня всё замечательно.
— Э–э–э. Ты уверена?
— Вы только не звоните мне больше по поводу Матвея, ладно? Сами звоните, я всегда рада. Я вас очень люблю. И Петеньку! И Павла Андреевича уважаю. А по поводу Матвея — никогда. Мы расстались, и я больше знать о нем ничего не хочу.
— Ого. Поняла, Юль. Извини.
— Мне пора, мама зовет. До свидания.
Кладу трубку. Мама действительно пришла с работы, раздевается в прихожей. Я встаю с места и подхожу к книжным полкам, срочно выбирая, что бы почитать. Хоть что–нибудь! Веду рукой по корешкам книг.
Как–то раз давным–давно, на заре наших отношений, Матвей был у меня в гостях и мы заговорили о книгах. О том, кто что любит, перечитывает, терпеть не может. Он пообещал притащить мне кучу приключенческих романов про индейцев и снятые ими заживо скальпы, я ответила, что с историями о мадагаскарских ведьмах–вуду ничего не сравнится.
– О ком? – переспросил он, изумленно на меня посмотрев.
Это изумление в его глазах всегда меня веселило изрядно! Матвея сложно удивить, но если получается — реакция обалденная. Такой взгляд.