Под акацией Запада
Шрифт:
— Урхи-Тешшуб убил моего кота, срубил смоковницу в моем саду и не перестает меня запугивать.
— Это правонарушения. Он будет приговорен к штрафу, даже к принудительным работам. Но этого будет недостаточно, чтобы лишить его возможности причинять вред.
— Ваши люди будут меня охранять?
— Мои наемники — это личная охрана царя, и они не смогут вмешаться в частное дело… Если только оно не станет делом государственным.
Осушив слезы, Танит отстранилась от гиганта и посмотрела ему прямо в глаза:
— Урхи-Тешшуб хочет убить Рамзеса. Его сообщник — ливиец Малфи, с ним он заключил договор в моем собственном доме. Это Урхи-Тешшуб убил Аша железным кинжалом, с которым он никогда не расстается. И этим самым кинжалом он хочет убить царя. Теперь это государственное дело?
Сотня воинов окружила поместье госпожи Танит. Одни лучники взобрались на деревья, растущие неподалеку от сада финикийки, другие расположились на крышах соседних домов.
Урхи-Тешшуб был один или с ливийцами? Возьмет ли он в заложники слуг, если заметит засаду? Серраманна потребовал соблюдать осторожность, полную тишину, зная, что малейший шум насторожит хетта.
И он не преминул произойти.
Взбираясь на ограду, наемник не смог удержаться и рухнул на землю.
Закричала сова, люди Серраманна притаились за оградой, через несколько минут сард приказал продвигаться вперед.
У Урхи-Тешшуба не было никакого шанса убежать, но он не сдастся без боя. Серраманна надеялся взять его живым, чтобы он предстал перед судом визиря.
В спальне Танит — слабый свет.
Серраманна и десять наемников поползли по влажной от росы земле, добрались до плиточного покрытия, окружавшего дом и ворвались внутрь.
Служанка испуганно закричала и уронила масляную лампу из терракоты, которая, упав на пол, разбилась. Несколько минут царила неразбериха: наемники сражались с невидимыми противниками и крушили мебель ударами мечей.
— Спокойно! — заревел Серраманна. — Свет, быстро!
Зажгли другие лампы. Дрожащая служанка оказалась пленницей двух воинов, угрожавших ей своими мечами.
— Где Урхи-Тешшуб? — спросил Серраманна.
— Когда он заметил, что хозяйка исчезла, он вскочил на своего лучшего коня и умчался галопом.
От досады сард вдребезги разбил кулаком критскую глиняную вазу. Сработал инстинкт воина, хетт, почуяв опасность, обратился в бегство.
Быть допущенным в кабинет Рамзеса для Серраманна было все равно что проникнуть в сердце самого тайного святилища страны.
Там уже были Амени и Меренптах.
— Госпожа Танит дала показания визирю и возвратилась в Финикию, — доложил Серраманна. — Согласно многим свидетельствам, Урхи-Тешшуб направился в Ливию. Значит, он присоединился к своему союзнику Малфи.
— Это только предположение, — заметил Амени.
— Нет, уверенность! Урхи-Тешшуб не нашел бы лучшего убежища, и он никогда не откажется от борьбы с Египтом.
— К сожалению, — сказал Меренптах, — нам не удалось установить местонахождение лагеря Малфи и его людей. Ливиец постоянно меняет его. Если подумать, то наша неудача обнадеживает, она доказывает, что Малфи не смог собрать настоящую армию.
— Наша бдительность не должна ослабевать, — приказал Рамзес. — Союз двух жестоких и злобных людей представляет немалую опасность.
Серраманна принял важный вид:
— Ваше Величество, у меня есть к вам просьба.
— Слушаю тебя.
— Я убежден, что мы снова встретим на пути Урхи-Тешшуба. Я давно уже жажду сразиться с ним и убить его собственными руками, и поэтому прошу Фараона предоставить мне такую возможность.
— Согласен.
— Спасибо, Ваше Величество. Каким бы ни было будущее, благодаря вам моя жизнь будет прекрасной.
Сард удалился.
— Похоже, ты чем-то озадачен, — сказал Рамзес Меренптаху.
— После бесконечных блужданий по пустыне Моисей и евреи приближаются к Ханаану, который они считают Землей Обетованной.
— Как, должно быть, счастлив Моисей!
— Но этого нельзя сказать о местных племенах. Они опасаются воинственности евреев. Вот почему я еще раз прошу разрешения на военное вмешательство, чтобы избавиться от этой опасности.
— Моисей так или иначе добьется своей цели и создаст страну, где его единоверцы будут жить на свой лад. Это именно так, сын мой, и мы не будем вмешиваться. Возможно, завтра нам предстоит вести диалог с этим новым государством и, может быть, станем его союзниками.
— А если евреи станут нашими врагами?
— Моисей не будет враждовать с Египтом. Занимайся ливийцами, Меренптах, а не евреями.
Младший сын Рамзеса не стал настаивать. Хотя его и не убедили доводы отца, он посчитал своим долгом подчиниться.
— Мы получили известия от твоего брата Хаттусили, — сообщил Амени.
— Плохие или хорошие?
— Император Хаттусили думает.
Хаттусили мерз, даже когда палило солнце. Ему не удавалось согреться в крепости с толстыми каменными стенами. Прислонившись к широкому камину, где потрескивали дрова, он снова прочел Путухепе предложения Фараона Египта.
— Дерзость Рамзеса неслыханна! Я отправил ему укоряющее письмо, и вот что он осмелился мне ответить: он желает заключить новый дипломатический брак с другой хеттской принцессой. Более того, чтобы я сам приехал в Египет!
— Прекрасная идея, — одобрила императрица Путухепа. — Твой визит докажет, что мир между нашими народами — необратим.
— Что это ты вздумала! Я, император хеттов, унижусь до подданного Фараона!
— Никто тебя не просит унижаться. Будь уверен, нас примут со всеми положенными нашему сану почестями. Письмо с согласием написано, тебе осталось только приложить к нему свою печать.