Под британским флагом
Шрифт:
Фрегат «Фурия» был выгружен, оценен, включая груз, в без малого сорок три тысячи фунтов стерлингов, зачислен в состав Королевского флота и поставлен к молу верфи рядом с корветом «Хороший гражданин» дожидаться очереди на ремонт. Поскольку корвет пострадал незначительно, его начали ремонтировать первым. Капитаном фрегата был назначен я. Такая традиция у англичан — кто захватил более крупный корабль, тот им и командует, если, конечно, не откажется. Я не захотел отказываться, несмотря на намеки Джона Инглефилда, комиссара Адмиралтейства, бывшего капитана, утопившего двадцать три года назад предыдущего «Кентавра» в районе Ньюфаундлендской банки. Он хотел назначить на «Фурию» капитана Генри Уитби, жениха своей дочери Дороти, ныне командующего новым «Кентавром». Подозреваю, что название корабля сыграло главную роль в выборе зятя. Это понижение по службе предоставило бы молодым медовый месяц продолжительностью во много месяцев, поскольку к ремонту фрегата приступят только после окончания ремонта
Еще одной проблемой стало требование капитана «Несгибаемого» Джошуа Брауна выделить его кораблю одну восьмую от призовых денег. Мол, в начале сражения — нападении фрегата на купеческое судно — «Несгибаемый» был в зоне видимости. Я впервые сталкивался с такой наглостью. Как и судья Адмиралтейского суда, сухощавый жердяй в длинном, по моде его юности, парике и черной мантии, решивший дело в нашу пользу за несколько минут, которые потребовались, чтобы прочитать рапорта Джошуа Брауна и мой.
Через неделю после ухода «Несгибаемого» в Галифакс еле заполз раскуроченный во время шторма линейный корабль четвертого ранга «Леандр» и встал в очередь на ремонт после фрегата «Фурия». Поменять местами капитанов линкоров было в компетенции комиссара Джона Инглефилда. Капитан Джон Тальбот перешел на «Кентавр», а капитан Генри Уитби занял его место на «Леандре». Эта рокировка добавляла жениху несколько месяцев отдыха. Генри Уитби и Джон Ингефилд простили мне упрямство, сочтя его знаком судьбы.
Поскольку в порту имелись три полных капитана, включая меня, а на корвет «Хороший гражданин» и фрегат «Фурия» нужны были лейтенанты, Джон Инглефилд приказал провести экзамен. Открою большую тайну: за день до экзамена я уже знал, что сдадут всего три мичмана, по одному с кораблей капитанов-экзаменаторов. От «Фурии» это был Роберт Эшли. Хотел попытаться и Джон Хедгер, но я отсоветовал. Каждая неудачная попытка уменьшает шансы в следующий раз. Никто не любит неудачников.
101
Ремонт фрегата «Фурия» закончился в начале мая. За это время случилось Трафальгарское сражение, в котором объединенный франко-испанский флот потерял двадцать два корабля, а англичане ни одного. Соотношение потерь лучше всяких слов говорит об уровнях сражавшихся флотов, особенно если учесть, что у англичан было на шесть линейных кораблей и один фрегат меньше. Вице-адмирал Горацио Нельсон повторил атаку адмирала Адама Дункана на голландцев у местечка Кампердаун — повел свой флот в нападение двумя колоннами. В самом начале сражения Горацио Нельсона сразили мушкетная пуля, так что вся его заслуга заключалась только в том, что принял решение атаковать. Иногда и этого немало, но великого флотоводца все-таки должно отличать еще и стратегическое мышление, которого у вице-адмирала не наблюдалось, на вторяках работал. Его труп отвезли в Англию в бочке с джином. По слухам матросы, проделав в бочке дырку, через соломинку высосали всю жидкость за время перехода. После этого сражения Франция перестал существовать, как влиятельная морская держава. Она продолжала побеждать на суше, но на море ей нечего было делать.
Я бывал в будущем на мысе Трафальгар, когда стоял в порту Гибралтар. Мыс находится на атлантическом побережье неподалеку от пролива. В переводе с арабского языка это «Западный мыс». Там во второй половине девятнадцатого века установят маяк белого цвета и высотой тридцать четыре метра. Я постоял возле маяка, посмотрел в ту сторону, где происходило сражение. Ничего не увидел, хотя до предела напрягал воображение. Тем более, что отвлекали девицы топ-лесс и совсем обнудившиеся. Там прекрасный дикий песчаный пляж, о котором в то время мало кто знал, а потому был не переполнен и не загажен.
Мой новый фрегат пятого ранга «Фурия» был длиной сорок восемь метров, шириной двенадцать, водоизмещением тысяча восемьдесят три тонны и имел осадку три метра восемьдесят сантиметров. Французские пушки заменили на английские. Поскребя по сусекам, установили двадцать шесть восемнадцатифунтовок на орудийную палубу, двенадцать трицатидвухфунтовых карронад на шкафут и две — на шканцы, а на бак — одну восемнадцатифунтовую и одну двенадцатифунтовую карронады и две двенадцатифунтовые погонные пушки. С учетом погонных, корабль имел сорок четыре орудия и относился теперь к классу тяжелых фрегатов. Экипаж по штату состоял из двухсот восьмидесяти четырех человек, но на момент выхода их порта Галифакс имел на сорок девять человек меньше. Даже фантастические для этих мест призовые, которые получил перешедший на фрегат экипаж «Хорошего гражданина», не помогли набрать полный штат. Здесь просто негде было найти столько людей. Я завербовал было
Конец весны и все лето мы простояли в порту, ожидая распоряжений из Лондона. Как догадываюсь, Адмиралтейство не знало, чем занять корабли, находящиеся в европейских водах, а уж про нас и вовсе ломать голову не хотели. В конце августа пакетбот доставил приказ отправить фрегат в Портсмут. Первого сентября «Фурия» снялась с рейда Галифакса и пошла на восток.
102
Тысяча восемьсот седьмой год фрегат «Фурия» встретил на рейде Спитхед. Получали снабжение и пополняли экипаж. Поскольку на фрегате по штату полагалось сорок пять морских пехотинцев, командовать которыми должны были капитан и лейтенант, Томаса Хигса повысили в звании. Само собой, не обошлось без помощи его родственников, в том числе тестя капитана Дэвиджа Гулда, который все еще командовал плавучей тюрьмой. В помощь моему родственнику прислали лейтенанта морской пехоты Георга Скотта — рыжего румянощекого юношу. Обычно рыжие или очень вспыльчивые, или очень добрые. Нам достался второй вариант.
Я с женой, детьми и служанкой Сюзон жил на берегу в дорогой гостинице «Золотой слон», снимая трехкомнатный номер. Я теперь очень богатый человек, поэтому обязан вести соответствующий образ жизни. Фион следила, чтобы я не уклонялся от этой обязанности. Заодно накупила мне массу дорогих и бесполезных вещей. По ее мнению, именно наличие таких безделушек и отличает богатого человека от бедного. Судя по количеству таких безделушек у нее, мы даже богаче, чем я думаю.
В море вышли восемнадцатого января. В составе эскадры контр-адмирала синего флага Самюэля Худа, недавно получившего этот чин, мы блокировали французские порты в проливе Ла-Манш. Мой фрегат возглавлял отряд, который следил за портом Гавр. В мое подчинение поступили тридцативосьмипушечный фрегат «Сопротивляющийся» и куттер «Бодрый». Капитан «Сопротивляющегося» раньше меня получил под командование фрегат, но я раньше стал полным капитаном. Служба была однообразная, скучная. Елозим галсами туда-сюда, в зависимости от ветра и течения. «Бодрый» время от времени отправляется в Портсмут и привозит нам свежие продукты, воду и почту, в том числе умные и своевременные приказы командования.
Удача улыбнулась нам только двадцать первого октября. Ночью задул юго-юго-западный ветер, усилившийся к утру до штормового. Мы поджались к французскому берегу, где волна была пониже. Старались держаться против ветра, подняв штормовые стакселя. Французский люггер «Аделаида» под военным флагом и с двенадцатью членами экипажа сорвало с якоря на рейде Онфлера и отнесло к нам. Онфлер в последние годы начало заиливать. Суда с большой осадкой уже не могли заходить в него, разгружались на рейде. На люггере попытались пробежать мимо нас к устью Сены и спрятаться там, но высланные мною два баркаса перерезали им путь, а потом и взяли на абордаж. Точнее, абордажа, как такового, не было. Как только первый баркас приблизился к борту французского судна, там сразу спустили флаг. Люггер носил приятное имя «Аделаида». Командовал им боцман, потому что капитан — девятнадцатилетний мичман — пересиживал шторм на берегу вместе с большей частью экипажа. Французский флот деградировал все стремительнее. Как мне пожаловались пленные, никто не хочет служить на кораблях, считают такое назначение ссылкой. Я сразу вспомнил, сколько призов захватил, командуя таким же кораблем. Назначив на люггер командиром призовой партии мичмана Джона Хедгера, отправил в Портсмут. Приз, конечно, не ахти. Вряд ли люггер потянет более, чем на пару тысяч фунтов стерлингов, но с паршивой блокады хоть немого денег привалило. Фрегат «Сопротивляющийся» и куттер «Бодрый» получат одну восьмую призовых на двоих, потому как присутствовали при захвате «Аделаиды».
Одиннадцатого декабря куттер «Бодрый» привез из Портсмута не только продукты, воду и почту, но и приказ обоим фрегатам следовать в Портсмут. Видимо, командование с сильным запозданием поняло, что для наблюдения за Гавром хватит и куттера, а фрегаты можно использовать для более достойных целей.
103
Мадейра сильно изменилась с тех пор, как я здесь был в последний раз. Остров освоен почти полностью, поросшие лесами участки встречаются, как исключение, и основной сельскохозяйственной культурой вместо сахарного тростника стал виноград, из которого производят мадеру — крепленое вино янтарного цвета с карамельно-ореховым вкусом. Делают это вино на продажу в Англию и скандинавские страны, где привыкли травиться сладким и забористым. Местные жители предпочитают легкие вина.