Под британским флагом
Шрифт:
Вместо этого задал другой вопрос:
— Хорошие взяли призовые?
— Отменные! Я получил шестьсот двадцать франков! — похвастался он.
Я присвистнул восхищенно и спросил:
— Купца поймали?
— Нет, двадцатидвухпушечный корвет, когда-то захваченный у нас. Принял нас за своих, встал рядом на якорь, и капитан сам приплыл на лодке на наш флагман. Представляешь рожу этого идиота, когда понял, что вляпался?! — воскликнул мичман и заржал.
Его поддержали соседи по столу, добавив в адрес английского капитана нелестные отзывы.
— Как он мог перепутать ваши корабли со своими?! — искренне удивился я.
— Очень просто! На наших кораблях были подняты английские флаги и сигналы. Недавно наши захватили английскую купеческую шхуну, у шкипера которой нашли переписанную от руки «Книгу сигналов» английского военного флота. Ты же знаешь,
Одна только эта информация окупала все расходы на мое пребывание здесь. При всем моем неуважении к штирлицам, они — очень эффективный и при этом относительно дешевый род войск. Правда, мне уже чертовски надоело быть одним из них, о чем и сообщил в письме вместе с информацией о захваченной «Книге сигналов».
97
Это случилось тридцатого апреля. У меня всегда были сложные отношения с этой датой, и по старому календарю, и по новому. По русской мифологии в ночь с тридцатого апреля на первое мая ведьмы летят на шабаш на Лысую гору. По советской мифологии на следующий день они вместе со своими чертями отправляются на маёвку. У меня неприятности случаются до наступления ночи. Наверное, потому, что потом нечисти не до меня. В этом году я прогуливался по Тулону, шел от рынка к порту, когда встретил человека в форме французского морского капитана. От английской форма отличается вставками из красной материи и большим количеством блестящего шитья и висюлек. По мере сближения он смотрел на меня все напряжённее, пытаясь, наверное, вспомнить, где видел раньше. Благодаря шраму, меня трудно забыть. Я тоже не мог вспомнить, где раньше видел этого человека, но интуиция подсказывала, что это один из капитанов захваченных мною, корсарских судов. Мы разошлись молча, после чего я еще какое-то время чувствовал его взгляд.
На первом же перекрестке я повернул направо, на улицу, ведущую вверх по склону горы, и боковым зрением увидел французского капитана разговаривающим с двумя рядовыми гвардейского конно-егерского полка, одетыми в парадную голубую форму с красными воротниками, ремнями и лампасами и серые шапки из овчины с синими султанами, у которых кончики были белыми. Оба вооружены палашами. Наверное, капитан подговаривал их задержать меня. Я ускорил шаг, насколько позволяла ситуация, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, и на следующем перекрестке опять повернул направо, чтобы по параллельной улице двигаться навстречу преследователям. Если, конечно, меня преследуют. В противном случае у меня был шанс еще раз столкнуться с капитаном нос к носу. На следующем перекрестке я повернул налево, поднялся повыше, а затем направился к своей гостинице.
— Срочно рассчитайте меня! Получил хорошее предложение в Бресте! — как можно радостнее сказал я хозяину гостинцы, который днем выполнял обязанности портье.
Вечером того же дня я уже был в Марселе, откуда отправил в Кале сообщение о случившемся. Переночевав в дешевой гостинице, утром на дилижансе поехал в Авиньон, а потом дальше на север по древней римской дороге. После Дижона стал брать восточнее. В Париже мне делать нечего, а добираться до Англии по кратчайшему пути через Кале рискованно. Скорее всего, почта из Тулона в столицу все еще перемещается со скоростью дилижанса, который ее везет, но для меня могут сделать исключение, послать курьера с сообщением об обнаруженном, английском шпионе. По крайней мере, моей мании величия было бы неприятно, если бы ко мне отнеслись с пренебрежением.
До острова Британия я добрался четвертого июня на голландском судне под шведским флагом. Голландцы патриоты только своего кошелька, что не мешает им искренне верить, что за свою родину готовы головы сложить. Да, были такие времена, но в последнее время кровати у голландцев стали нормальной длины, спать на которых можно лежа, а не сидя, поэтому и умирать из-за всякой ерунды все меньше желающих.
От таможенного офицера я узнал, что в Англии теперь новый, точнее, старый премьер-министр Уильям Питт-младший. У англичан всегда два премьер-министра: один для мирного времени, а другой для военного. Их меняют по мере необходимости, но с некоторой задержкой. Эта задержка, безусловно, дань традиции. Из этой новости вытекала следующая, менее приятная для меня: в Англии новый Первый лорд Адмиралтейства, Генри Дандас, виконт Мелвилл, который,
По возвращению домой узнал третью новость: у меня родился сын, которого, как мы и договаривались с Фион, назвали в честь деда по отцу Робертом, а второе имя дали в честь деда по матери Джеймс. К моменту моего возвращения малыш уже бегал под присмотром старшей сестры и гувернантки-француженки Сюзон, главной обязанностью которой было говорить с детьми на французском языке. У детей богатых родителей трудное детство: всего слишком много.
98
В Северной Атлантике летом иногда бывает чудная погода. Такое впечатление, что находишься в одном из внутренних теплых морей. Корвет «Хороший гражданин» следует в составе конвоя, замыкая его, в Квебек. Командует конвоем капитан Джошуа Браун на шестидесятичетырехпушечном линейном корабле четвертого ранга «Несгибаемый», который следует во главе. Мы защищаем шестнадцать купеческих судов. Защита, конечно, не ахти, но французам и испанцам сейчас не до нападения на конвои. Брест блокирует английский флот Канала, а Тулон — Средиземноморский флот под командованием Горацио Нельсона. Англичане боятся, что оба французских флота перейдут в Ла-Манш и прикроют высадку сухопутных частей на остров Британия. Эскорт придали каравану для защиты от французских корсаров, которые в последние годы нанесли ощутимый ущерб английской торговле, несмотря на то, что Наполеон запретил выдавать новые корсарские патенты, чтобы было из кого набирать экипажи на военные корабли.
С рейда Спитхед мы снялись восемнадцатого июня тысяча восемьсот пятого года. Между возвращением из Франции и выходом в первый поход прошло больше года. Мне пообещали, что вот-вот, как только освободится место капитана на линейном корабле третьего ранга, сразу займу его. Я прождал семь месяцев. Потом понял, что для меня такое место освободится только в том случае, если Первым лордом Адмиралтейства опять станет Джон Джервис. Нынешнему выполнять обещание предыдущего было по облому, а отказывать неприлично, поэтому и морочили мне голову, ожидая, что сам догадаюсь и приму правильное решение. Такая вот вежливая манера вести дела у западноевропейцев: тебя не назначают, но и не посылают, предлагая самому послать себя. Я узнал, что корвет «Хороший гражданин» все еще в отстое, и попросился на него. Мою просьбу с радостью удовлетворили. Почти три месяца ушло на введение корабля в строй и набор экипажа. Если офицеры и унтер-офицеры приписаны к определенному кораблю и во время отстоя или переводятся на другой, или ждут, получая половину жалованья, то матросы — вольные птицы. Тем более, что у многих после окончания предыдущей кампании было столько денег, что смогли завести собственное дело. Насильственная вербовка ушла в прошлое, а округа по разнарядке из Адмиралтейства завербовали всех, кого могли, потому что война шла уже два года, Корсика была слишком далеко, так что у нас был шанс долго простоять у мола. Помог с набором нижних чинов боцман Джек Тиллард. Я отпустил его на неделю домой, откуда он вернулся с несколькими бывшими членами экипажа «Хорошего гражданина» и добровольцами, которые готовы были разбогатеть так же, как их предшественники. Недостающих нашли в Портсмуте, развесив на стенах припортовых таверн объявления о наборе матросов на корвет и список кораблей, захваченных им в предыдущую кампанию.
Сегодня, второго июля, у меня с утра было предчувствие, что день пройдет тихо и приятно. Сначала так и было. После тяжелого обеда, приготовленного коком-англичанином, я уже собирался сделать жим двумя глазами в положении лежа, когда впередсмотрящий сообщил, показывая нам за корму, что видит парус. Я просигналил об этом Джошуа Брауну на «Несгибаемый» и получил приказ выяснить, кто это нас преследует. Мы развернулись и пошли в ту сторону, где был замечен парус. До темноты прошли миль двадцать, так и не обнаружив никого, после чего легли на обратный курс. День, действительно, прошел тихо и почти спокойно.