Под британским флагом
Шрифт:
Это еще больше напугало англичан. С весны у них был новый премьер-министр Генри Эдингтон, который, в отличие от Уильяма Питта-младшего, посчитал, что войну пора заканчивать. Первого октября были подписаны предварительные условия мира с французами.
В середине декабря корвету приказали перебазироваться в Гибралтар, где мы простояли до конца марта, когда по суше пришло известие о подписание Амьенского мирного договора. Струсившие англичане отказывались от всех своих завоеваний и обязывались возвратить все захваченные колонии, за исключением острова Тринидад и голландских владений на Цейлоне, больше не вмешиваться во внутренние дела Батавии, Гельвеции, Германии и итальянских республик, а также покинуть все порты и острова, занятые ими в Средиземном и Адриатическом морях. В ответ французы оставляли Неаполь, Рим и остров Эльба. Мальта возвращалась
Мои матросы такие вопросы не задавали. С ними рассчитались почти за все призы. Задержка была только за захваченные летом. Теперь те, кто не пропил и не прогулял деньги с бабами, вернутся домой состоятельными людьми. Когда поступил приказ следовать в Портсмут, я рассчитал корсиканцев. Домой им придется добираться за свои, а из Гибралтара намного ближе и удобней, чем из Англии. Несколько человек остались в Гибралтаре на постоянное жительство. Людям с деньгами рады везде, английский язык они теперь знают, по крайней мере, ругаются знатно, так что легко впишутся в местное общество.
В Портсмуте я задержался на две недели, пока разоружали корабль, сдавали имущество, после чего разместили в затоне на отстой. На «Хорошем гражданине» продолжили службу только боцман, тиммерман и констапель. Мичманов Роберта Эшли и Джона Хедгера, чтобы время службы не прерывалось, по моей просьбе записали в корабельную книгу «Бедфорда», который с конца прошлого года превратился в плавучую тюрьму, а остальных отправил в распоряжение Адмиралтейства, чтобы подыскали им места на оставшихся в строю кораблях. Кораблем опять командовал Дэвидж Гулд, который с удовольствием пошел навстречу своему родственнику. Оклады мичманов будут оседать в его карманах, делая легкую службу еще приятнее. В благодарность за это я представил ему состоятельного и перспективного пехотного лейтенанта Томаса Хигса, как претендента на руку Ребекки. Молодые люди понравились друг другу, а отцу и матери девушки понравился банковский счет лейтенанта. После чего я нанял карету, запряженную парой лошадей, и вместе со слугой Саидом, который сидел на козлах рядом с кучером, покатил к жене и дочери в поместье Тетерингтонов.
94
Все-таки я не береговой человек. Месяца два-три чувствую себя прекрасно, особенно, если есть, чем заняться, а потом начинаю тосковать по морю, даже если живу на побережье. Первое время вместе с соседом Тетерингтонов мистером Арчибальдом Смитом, заядлым охотником, истреблял лис в окрестностях. Охотились с фоксхаундами (лисьими гончими) — не очень крупными, но резвыми и шумными. Два фоксхаунда создавали столько же шума, сколько целая свора русских гончих. Я помню, как в двадцать первом веке британское общество разделилось на две части: одна были за отмену охоты на лис, другие не хотели нарушать традицию. Таки отменили. Сперва в Шотландии, а потом и в Англии. Пока что это не столько спортивное мероприятие, сколько хозяйственное. Лисы доставляют много хлопот фермерам.
Я помню, как в двадцать первом веке мой сосед по деревне каждый год отстреливал по несколько молодых лис, не отходя от дома дальше ста метров. К концу лета вырастали лисята и начинали наведываться к нему в гости. Сосед выращивал индюков, гусей, уток и кур. Часть, против своей воли, для лис. Молодые лисы сперва таскали домашнюю птицу осторожно, а потом начинали наглеть, потому что в большинстве домов жили бабки или дачники, которых бояться незачем. Как-то я зашел в деревенский магазин и услышал рассказ бабки, как она сражалась с лисой. Услышала истошный крик домашней птицы, выскочила во двор, а там лиса волочет гусака за шею в сторону леса. Бабка догнала, схватила гуся
К следующему маю, когда Фион была уже на восьмом месяце беременности, мне пришло письмо от Джона Джервиса, адмирала белой эскадры и даже генерал-лейтенанта морской пехоты, занимавшего ныне пост Первого лорда Адмиралтейства, который интересовался, не найдется ли у меня время посетить его в ближайшие дни? Даже если бы я не умирал со скуки, то все равно не смог бы отказать своему самому главному командиру. Родословная и связи в английском обществе, что бы оно ни вопило о демократии и равенстве прав, были, есть и будут самым важным фактором для карьерного роста. Горацио Нельсон, сын священника, выиграл несколько важных сражений и все еще вице-адмирал, а Уильям Кейт, сын лорда, выиграл всего одно незначительное в тысяча семьсот девяносто шестом году, победив голландскую эскадру, и уже адмирал синей эскадры. У меня родословная слабовата, поэтому до сих пор командир корабля шестого ранга, сидящий на берегу на половине оклада. Так что надо налаживать связи с влиятельными людьми, одним из которых ныне является Джон Джервис.
На Джоне Джервисе было штатское платье, черное, с вышитым орденом на левой стороне груди и золотым шитьем в самых неожиданных местах. Наверное, чтобы издали напоминало адмиральский мундир. Первый лорд Адмиралтейства принял меня в кабинете размером с половину адмиральской каюты на корабле первого ранга. Видимо, чем дальше в любую сторону от поста адмирала, тем меньше полагалось помещение. Свет в кабинет проникал через единственное окно, узкое и низкое, а искусственный давали два подсвечника на три свечи каждый. Один подсвечник стоял на столе адмирала, на котором больше ничего не было, а второй — на столе секретаря в дальнем от окна углу. Секретарь вроде тот же, что был на адмиральском корабле. На столе у него располагались еще и чернильный прибор из бронзовой чернильницы с крышкой, из-за чего напоминала маленький пивной бокал, бронзового стакана с гусиными перьями, маленького ножа для их подрезки, бронзовой песочницы, содержимое которой использовали вместо промокательной бумаги, пока не придуманной, стопка чистой бумаги и один наполовину исписанный лист. Секретарь внимательно рассматривал конец гусиного пера, испачканный чернилами. Затем пожал плечами, будто не смог найти в пере причину плохого почерка, после чего продолжил выводить красивые буквы на листе бумаги.
— Быстро ты приехал! — ответив на мое приветствие, сказал Джон Джервис. — Ждал тебя не раньше послезавтрашнего дня.
— Надеюсь, простите мне служебное рвение?! — шутливо произнес я.
— Уже простил! — растянув губы в крокодильей улыбке, молвил он и махнул рукой на стул, который стоял по другую сторону стола, предлагая мне занять его. После чего сразу перешел к делу: — Ты ведь знаешь несколько иностранных языков, не так ли?
— Так точно! — четко по-военному ответил я, догадавшись, что время шуток закончилось.
— Мне нужен капитан, который бы попутешествовал по Франции, особенно по морским базам и портам, посмотрел, как обстоят дела во французском флоте, присылая мне отчеты об увиденном. Желательно, чтобы он выдавал себя не за англичанина, чтобы не вызывал подозрения, свободно говорил на другом языке, итальянском или испанском, которыми, как я помню, ты владеешь, — произнес он.
— Только вот на испанца или итальянца я не похож. Могу выдать себя за датского капитана, оставшегося без корабля во время нападения Нельсона, а теперь подыскивающего место, чтобы отомстить англичанам, — предложил я.
— Еще лучше! — радостно согласился Джон Джервис. — Ты получишь деньги на дорожные и прочие расходы, и во время путешествия твоя семья будет получать оклад капитана линейного корабля третьего ранга. После выполнения задания станешь командиром такого корабля.
Я не решился отказаться от щедрой награды и попросить фрегат.
— Тебе давно уже надо было доверить линейный корабль, — сказал Первый лорд Адмиралтейства, решив, наверное, что я онемел от счастья.
— Постараюсь оправдать доверие! — бодро отчеканил я, чтобы не разочаровать старика, который уверен, что каждый нормальный человек мечтает стать адмиралом, а все остальные служат в сухопутных войсках.