Под британским флагом
Шрифт:
Помелькав два дня возле кораблей блокирующей эскадры и не услышав упреков за продолжительное отсутствие, а скромность моя не могла смириться с мыслью, что наше отсутствие просто не заметили, я решил опять отправиться на охоту, повел корвет «Хороший гражданин» в Ионическое море. Русские ушли оттуда, а море пустым не бывает.
Двадцать пятого июня к нам, поскольку правильно ответили на их сигналы, подошло французское авизо «Смелый». В английском военном флоте такие суда называют пакетботами и используют для доставки почты. «Смелый» был водоизмещением сто двадцать тонн, имел парусное вооружение куттера (гафельный парус и два стакселя) и четыре трехфунтовые пушки при экипаже тридцать шесть человек. Командовал авизо мичман Луис Подеста. Везло провиант осажденному гарнизону Мальты.
— У нас в этом районе рандеву с корветом «Революционер», однотипным с вами, который должен был отвести нас к Мальте, — объяснил причину своей опрометчивости мичман Луис Подеста —
— Давно на флоте? — поинтересовался я.
— С августа прошлого года, — ответил он.
— Закончил морское училище? — спросил я.
— Нет, поступил на службу матросом. Через полгода, как образованный человек, был произведен в мичмана, и получил под командование «Смелого», — рассказал он.
Жаль, что я не выплыл к французскому берегу. С моим-то опытом уже бы был адмиралом, если не министром военного флота.
— С кем еще рандеву здесь? — задал я вопрос.
— Однотипным с нашим авизо «Грозный» и тремя фелуками, — честно признался мичман Луис Подеста, видимо, чтобы не скучно было в плену.
Фелука — это небольшое палубное судно тонн до пятидесяти водоизмещением с латинским парусом со срезанным нижним углом, который поднимается на двух реях. Скорость высокая, осадка около метра, экипаж два-три человека, поэтому пользуется большим спросом у пиратов и контрабандистов. Этих наняли власти для доставки снабжения на Мальту. У них был шанс проскочить. Ни линейные корабли, ни фрегаты, ни наш корвет в жизнь бы не догнали фелуку, а так к вечеру все три по собственной воле дрейфовали рядом с авизо. «Грозный» пожаловал только через день. Им командовал мичман Жан-Пьер Баральер, тоже шестнадцати лет от роду, но прослуживший на флоте аж семь месяцев, из которых две недели командовал авизо. Где все это время находился французский корвет «Революционер», обязанный проводить их до Мальты, так и осталось загадкой. Предполагаю, что его вспугнул какой-нибудь из наших фрегатов или линейных кораблей.
На одно авизо я назначил командиром мичмана Роберта Эшли, на другое — помощника штурмана, а на фелуки — остальных трех мичманов. После чего провел караван до Мессинского пролива и предоставил возможность самостоятельно довести призы до Палермо, где была база эскадры, блокировавшей Мальту, и по один слухам находился со своей любовницей и ее мужем контр-адмирал Горацио Нельсон, а по другим — сладкая троица уже отправилась в Лондон, забив на осаду и войну с Францией.
89
С утра двадцать второго августа начался шторм. Точнее, в Атлантике это была бы очень свежая погода, а в Средиземном море принято считать бедствием. По большому счету флот здесь маломерный, для которого волна в три метра уже критична. С борта яхты и метровая кажется очень высокой. Другое дело, когда прешь на балкере тысяч на шестьдесят водоизмещением и смотришь на десятиметровую волну сверху вниз. Французы приучили нас, что удирают во время шторма из бухты Валетты, поэтому корабли английской эскадры обложили Мальту со всех сторон. Мой корвет тоже занял место юго-западнее острова. Если будут удирать, то при северо-восточном ветре это направление самое перспективное. К тому же, уходить лучше в Тулон, а открытый путь туда только по Тунисскому проливу.
Ночью я удвоил количество наблюдателей. Сидеть на марсе в такой ветрюган, конечно, не сахар, но ведь не просто так. Если захватим приз, каждому обломится неплохая денежка. Прождали напрасно. Может, кто-то из французов и вышел из Валетты, но мы его не заметили.
На вторую ночь я прогуливался на шканцах, потому что выспался после обеда. Делать было нечего. Все книги прочитал, письма написал, подчиненных раздолбал. Играть с офицерами в шахматы или нарды английскому капитану не положено. Оставалось только изображать из себя морского волка. Мы держались против ветра. Он был теплый, но сильный. Если говорить, стоя против ветра, кажется, что заталкивает слова в глотку.
— Вроде бы что-то белое на правой раковине! — послышался крик с марса грот-мачты.
Действительно, кто-то немалых размеров шел в нашу сторону под главными парусами. Если не изменит курс, то пройдет вдоль нашего правого борта, причем близко. Вполне возможно, что это кто-то из своих, хотя непонятно, куда это он в такую погоду и так резво.
— Команде приготовиться к бою! Карронады правого борта зарядить книппелями! — приказал я.
Матросы разбежались по мачтам, морские пехотинцы заняли места у фальшбортов. Минимальный запас боеприпасов был приготовлен, но комендоры зарядил карронады с опозданием, когда корабль уже проходил мимо нас. Это был тяжелый французский фрегат четвертого ранга, вооруженный сорока четырьмя пушками. У англичан на Средиземном море таких нет. Он заметил нас и подвернул влево. Если бы шел прежним курсом, проскочил бы впритирку к нам и целехоньким, не успели бы мы выстрелить, а так получил бортовой залп по парусам и такелажу. На фок-мачте парус уцелел,
Правее, кабельтовых в двух, я заметил еще один корабль, шедший таким же курсом. В этот мы бы не успевали выстрелить. Да и желания особого не было. Мы даже с одним фрегатом не справимся, разве что задержим его, пока подоспеет подмога. Где-то севернее должны быть наши линейные корабли. Наблюдатели на них должны были услышать грохот десяти карронад и, возможно, засечь вспышки.
— Лево на борт! Поворот фордевинд! Ставим главные паруса! — скомандовал я.
Поворот оверштаг казался предпочтительнее, но корвет вряд ли бы без разгона пересек носом линию такого сильного ветра, а кормой проделал запросто. Минут через пятнадцать мы догнали французский фрегат и с кормы влепили ему продольный залп книппелями, сорвав парус на фок-мачте и штормовой стаксель. Дальше начались маневры. На фрегате сперва решили подождать, когда ветер развернет их бортом к нам, и послать благодарность из двадцати двух орудий. Я не стал этого ждать, продолжил держаться у них за кормой под обстрелом двух ретирадных пушек, которые пока никакого вреда нам не причинили. Поняв, что мы останемся по большому счету безнаказанными, на фрегате поставили запасной штормовой стаксель и развернулись носом острее к ветру. Мы тоже убрали паруса, оставив только штормовой, и продолжили держаться за кормой вражеского корабля, постреливая в него из погонных пушек, чтобы не обидно было слушать свист его ядер, посылаемых ретирадными, а заодно и информируя английские линейные корабли о своем местонахождении.
Первым подошел «Благородный», который под старым именем служил теперь англичанам. Немного отставая от него, шел «Нортумберленд». Впрочем, хватило первого линейного корабля. Как только он начал сближаться на пистолетный выстрел, чтобы всадить бортовой залп из тридцатидвухфунтовок, ядра которых на такой дистанции прошьют вражеский фрегат насквозь, французы спустили флаг. «Нортумберленд» погнался за вторым французским кораблем, но на рассвете вернулся ни с чем.
Утром мне передали через посыльного с «Благородного», что на захваченном фрегате «Диана» было всего сто четырнадцать человек экипажа, меньше, чем на корвете. Если бы «Хороший гражданин» встал бортом к борту фрегата и открыл огонь, тот бы, скорее всего, сдался до подхода линейных кораблей. Утешением было то, что корвет соблаговолили взять в соучастники пленения, а «Нортумберленд» получит одну восьмую, как находившийся в это время в зоне видимости. Приз был водоизмещением почти полторы тысячи тонн, в хорошем состоянии и оснащен полным комплектом орудий, так что цена ему, с учетом жадности интендантов Адмиралтейства, которое наверняка купит фрегат, не меньше тридцати тысяч фунтов стерлингов. Я получу около двух тысяч, а обычный матрос — около двадцати. С некоторыми призами мы имели больше мороки, а получали намного меньше. Только вот, если бы мы сами захватили фрегат, то не только бы получили в два раза больше, но и я бы стал капитаном его. Что-то мне захотелось покомандовать фрегатом. По жизни не тщеславен, но порой пробивает. К тому же, дело идет к миру, на берегу призов не захватишь, придется жить на половину оклада, который выше у командира корабля пятого ранга.
90
Пятого сентября после двух лет осады сдался французский гарнизон на Мальте. Меня сочли недостойным принимать участие в этом торжественном мероприятии, а так хотелось покрасоваться в новом кителе с двумя эполетами, как полному капитану, прослужившему более трех лет. Все французские суда, стоявшие в бухте, стали призами для всех кораблей англо-португальской блокадной эскадры. Это были линейные шестидесятичетырехпушечные корабли третьего ранга «Афинянин» и «Дего», тридцатидвухпушечный фрегат пятого ранга «Картахена», купеческих два полакра и четыре фелуки. Из военных кораблей только «Афинянин» был в более-менее приличном состоянии и его решили включить в Королевский флот, а остальные два отдали союзникам. Португальская эскадра состояла из одного линейного девяностопушечного корабля первого ранга, двух семидесятичетырехпушечных и одного шестидесятичетырехпушечного третьего ранга и двадцатишестипушечного корвета шестого ранга. Только флагманом командовал португальский контр-адмирал Домингос Ксавьер де Лима, маркиз Низы по жене, получившей этот титул, как наследница Васко да Гамы, а на остальных португальских кораблях капитанами были англичане. Неаполитанцы с англичанами начали разбираться, кто будет править Мальтой. Все шло к тому, что неаполитанцы, но я знал, что до второй половины двадцатого века Мальта будет под англичанами, чему мальтозы будут рады, по крайней мере, старшее поколение, которое хорошо говорило на английском языке. Мальтийская молодежь, выросшая в свободной стране, предпочтет итальянский — вернется, так сказать, к неаполитанским корням. Моему корвету поручили доставить в Гибралтар сообщение о сдаче французского гарнизона и заодно отвезти почту.