Под чёрным солнцем
Шрифт:
«Умалчивает о чём-то», — понял Артур. — «Человек очень опытный, специально крутит в голове посторонние мысли, но всё равно чувствуются какие-то отголоски настоящих».
— Ханисет, — спросил он, — а у тебя самого нет предположений, откуда родом тарлаонцы? Что вас изначально была какая-то горстка — это понятно, но вы явно происходите из какого-то мира с довольно развитой материальной культурой.
— Ты тоже это понял? — усмехнулся Балесит.
— Да. Знания у вас не цельные, — Страж Вихрей не нашёл в тарлаонском языке точного аналога слова «систематизированные». —
— Да, — подтвердил библиотекарь. — Ни в одной летописи не упоминается, что у нас исходно были учёные или какие-то книги.
— А через какое время после вашего появления была написана первая летопись? — поинтересовалась Леренна.
— Самая старая из дошедших до нас — лет через сорок. Один молодой грамотей умудрился дожить до старости и решил рассказать о своей жизни, — Балесит кивнул на свиток, лежавший на столе. — Да и то это список.
— Человек был из появившихся или родился уже здесь? — Артур сообразил спросить, пожалуй, самое важное.
— Судя по некоторым обмолвкам, как раз из первых переселенцев. Но у него тоже не сказано, откуда мы. Летопись начинается со слов: «Мы пошли к полуденному солнцу».
— А появились они примерно вот здесь? — Страж Вихрей показал место на карте. — На границе леса и степи? Значит, происходили из степей, раз пошли на юг, то есть в привычную им степь.
— Да не это главное! — воскликнула Первая ученица. — Не начинаются так летописи, понимаете? Я же их много читала — всегда сначала обстоятельное повествование: «Такой-то, сын такого-то, к потомкам слово имеет о делах славных, бывших в лето такое-то от основания Первого града».
— Кстати, какой-то книжник у них всё же был, — вставил Артур. — Летописи вы до сих пор пишете совершенно не тем языком, на котором разговариваете. Простой народ, даже грамотный, писал бы гораздо проще.
— Ханисет, — Леренна решилась задать прямой вопрос, — начало летописи ведь оборвано, так?
«Не оборвано», — Артур уловил обрывок мысли библиотекаря. — «А просто не переписано», — он завершил про себя недосказанное и, как бы между прочим, спросил:
— Ханисет, а мирет Лесанит читал изначальную рукопись? Или о ней знаешь только ты?
— Откуда ты… — вырвалось у Балесита. — Но это значит… — он потерянно переводил взгляд с Артура на Леренну и обратно.
— Да, — подтвердил землянин. — Я — Страж Вихрей.
— О Лаонет, какой же я глупец! Знал же, что ты с Симелана, а не сообразил, что простому ханисету из другого мира к нам не попасть!.. Нет, — признался наконец библиотекарь. — Даже Ластен не читал. Читали ли его предки — не знаю.
— Так с чего начиналось-то? — не удержалась Леренна.
— Поклянитесь, что не расскажете никому, кроме Стихиалей! — Балесит смотрел с глубокой скорбью. — Я знаю — Лесные Сёстры слово держат. Ханисетль, вот чтобы на Тарлаоне — никому, даже князьям и Лесным Сёстрам! Знаю я, узнаешь ты, будет знать мой преемник — и всё. Ну и Стихиали, от них всё равно не скроешь, но они хранят тайны.
— Да. Клянусь, — серьёзность феи была весомее всех цветистых обетов.
«…Изгнаны были тинисы душ ради чёрных своих, и с ними ласимы! В мир чёрного солнца сошли они, но нашлись мудрые, кои изрекли: «Два здесь пути, да разойдутся же судьбы наши, дабы забыть нам злодеяния свои!» И неведом мне путь тинисов, ласимы же, под чёрным солнцем пройдя, мир свой обрели», — проносились сквозь века выцветшие строки первого летописца.
* * *
— Оказалось, действительно изгнанники, — повествовала Леренна. — Два небольших враждующих не то народа, не то клана творили друг с другом такое, что их предпочли даже не переселить, а вообще изгнать из родного мира.
— Тинисы и ласимы? — переспросила Ната, на полчаса вернувшаяся в квартиру фей — раз уж они обещали хранить тайну, то не следовало рассказывать даже Даше и Инессе. — Тогда понятно, почему Тинистар и Ласимель. То есть из этого «мира чёрного солнца» было два выхода — оба на Тарлаон, но по разные стороны гор?
— Получается, так. Похоже, тот, кто их изгонял, знал это.
— И дал народам последний выбор — или сразу истребить друг друга, или разойтись? — поняла Алина. — А они в последний момент всё-таки проявили мудрость! Даже из летописей вымарали все упоминания о старой вражде.
— А почему их не переселили? — поинтересовался Виктор. — Я так понимаю, для изгнания собрался целый ковен магов, то есть была какая-то верховная власть. Зачем правителю лишаться сразу нескольких тысяч подданных, когда можно их просто расселить, чтобы не рядом жили?
— «Но вот беда: меж этих сёл рубеж, деливший земли, шёл, и подать каждое село владыке своему несло»[5], — процитировал Артур. — Из-за этих племён война уже начиналась между двумя довольно большими королевствами, вот маги и предложили вообще изгнать всех. Расселить короли не согласились, они и так друг с другом не особо ладили, а тут ещё с обеих сторон по несколько тысяч смутьянов будут в трактирах расписывать зверства подданных соседнего монарха? А вот нефиг! Смутьянов — на фиг! И что с ними потом будет — королям пофиг.
— Всё так, — в глазах Леренны появились слёзы. — И что дальше-то? Когда мы появились на Тарлаоне — хорошо известно, а теперь я знаю, как и почему. Но — откуда? Так хочется побывать в нашем родном мире!
* * *
— Я поступила! — торжествующе искрилась Аня. — Оленька, я поступила!
— Мы обе поступили, — Лейла взяла на руки Динару. — Наталь, может быть, ты останешься с девочками, а в другие миры отправимся мы с Аней? А то ты даже тарлаонского языка не знаешь, а я всё-таки лингвист.
— Не получится, — вздохнула Ната. — Должен быть полный квартет Стихиалей. Кстати, ты по-татарски говоришь?
— Говорю, но на диалекте среднеазиатских татар, а отец Динары ведь из казанских? Но попробую. И на узбекском, конечно, — девушка начала вполголоса петь узбекскую колыбельную.
— Ань, не тискай так Олю! — взмолилась в этот момент Даша. — Это же не дракончик!
— Ой, уронить боюсь… — Аня осторожно передала ей девочку. — Даша, а она улыбается!
— Ничего удивительного! — рассмеялась Лейла. — Ты, по-моему, даже мёртвого сподобишь улыбнуться.