Под чёрным солнцем
Шрифт:
— Да опять о «правилах сифилизации», блин! Кстати, насчёт оружия. В тех мирах, где мы будем искать, порох знают?
— Точно не во всех. Я только в одном мире видела такие… пушки, правильно? Но вы же не будете с собой пушку брать?
— Ясно, — поняла Ледяная Дева. — Огнестрел отпадает. Мечи, арбалеты?
— Мечей не надо, кое-где ходить с мечом по городу просто не разрешается. Правда, ещё в одном мире мужчине, наоборот, позорно выйти на улицу без меча, но вы иномиряне, вам простительно. А арбалет — это что?.. Ага, поняла. Возьмите
— Четыре, — поправила Алина.
— Ох, извини, всё время забываю, что ты тоже дева-воин! Денег возьмём двадцать зиланов, серебро во всех мирах ходит.
— А не мало? — усомнился Артур.
— Да может и вообще не понадобиться, Лесные Сёстры везде накормят, — успокоила его Леренна. — Свои камни, смотрю, вы оставили, чтобы вернуться? Я тоже медальон оставлю, но на Тарлаоне. Наталь, вы с Аней при регалиях учениц будете?
— Да, конечно, — кивнула Ната. — Вторые кольца-то надели, и Линка тоже. А ты что, нет?
— А мне придётся при полном параде, — Леренна смешно наморщила нос. — В паре миров меня помнят как посланницу, так что надо соответствовать.
— Лера, давай хоть возьмём тебе запасную одежду! Это у нас лето, и на Тарлаоне тоже, а если где зима?
— Не надо. Хотя бы я должна постоянно выглядеть как Лесная Сестра, понимаешь? А зимой платье феи согревает, только руки мёрзнут.
— Тогда я тоже буду в платье феи. Аня, а ты?
— И я! — обрадовалась девушка. — Сейчас! — она исчезла и через несколько минут появилась в платье и с двумя парами перчаток — для себя и Леренны.
— А мы четверо, значит, в куртках и высоких ботинках, — подвёл итог Роман. — И шапки с перчатками положим в рюкзаки.
* * *
Сюрреалистическая конструкция на железных рогульках, под которой по всей площади жарко горел уголь, производила впечатление даже на Восунора и Леренну, не говоря уже о пришедшем полюбопытствовать Нисемуне. Воздух, который подмастерье алхимика усердно прокачивал мехами через горизонтальный змеевик из глиняных труб, нагревшись, взмучивал в жбане с крышкой толчёный аргентит, и отходящий газ смешивался с дополнительным воздухом, подогревавшимся ещё в одном змеевике. В смесительную трубу Алина засунула свёрнутую платиновую сетку, сказав Восунору: «Это для того, чтобы четырём стихиям было удобнее встречаться. Прости, сейчас долго объяснять, но я обещаю — всё объясню, когда появлюсь в следующий раз». Стеклянную трубочку, выходящую из смесителя, она опустила в бутыль из мутного стекла с прокипячённой несколько раз водой, а саму бутыль поставила в ушат на подставке, из которого мальчишка-подручный то и дело вычерпывал воду, подливая взамен холодную из бочки.
— О-ханисет, а что должно получиться-то? — не утерпел наконец Нисемун. — Я знаю, веществопыты месяцами огонь под такими жбанами поддерживают.
— Не всегда, миредис, — Восунору тоже не терпелось, но приходилось напускать на себя важный вид. — В настоящем веществоизменении столь долгий срок не требуется! Ханисетль, — шепнул он Алине, — а в самом деле, когда примерно всё закончится?
— Я измерю, как тяжела стала вода, — Ледяная Дева осторожно опустила в бутыль ареометр. — Мгм. Полагаю, завершать надлежит. Ханисет, изреки подмастерьям, да перестанут раздувать мехи и огонь да уничтожат. Фенедис, — она надела кожаные кузнечные рукавицы и обратилась к мальчику, подливавшему воду, — сейчас я воздержу бутыль, да исчезнешь ты всё подстоящее оной… Благодарю! — улыбнулась Алина, ибо мальчик хоть и засмеялся, но понял, о чём его просили.
— Линка! — прыснула и Леренна. — Ну постарайся ты не выражаться так смешно! Умница же, а тарлаонский язык довольно простой, это в некоторых мирах такие языки бывают, что иномирянину и не выговорить. Да хоть ваш русский, например, но я же выучила!
— Соглашусь, — кивнула Ледяная Дева, накрывая бутыль стеклянным колпачком и ставя её в высокую корзину. — Фенедис, видишь… стружки? — она не знала слова, и Восунору пришлось подсказать. — Насыпай вокруг бутыли.
— Так что получилось-то у вас? — одновременно спросили Леренна и Нисемун.
— В этом сосуде — серебро, — Алина показала на жбан. — А в бутыли… — она отлила стеклянной трубочкой немного жидкости в черепок и опустила в неё стружку, которая моментально обуглилась.
— Жидкий огонь?! — Восунор даже отшатнулся от неожиданности. — Ханисетль, ты сгустила стихию Огня?
— Не вполне верно, но руки сожжёт, как истинный огонь. Облачайся в рукавицы, когда занимаешься с жидкостью сей. Она пощадит только стекло, глину и золото.
— А зачем нужен такой огонь? — алхимик уже предвкушал, сколько новых опытов он проведёт с разными камнями.
— Очень много зачем! — подмигнула Ледяная Дева. — Это вообще, как бы изрёк поэт, «кровь веществоизменения».
— Кровь?! Тогда всё понятно! — воскликнул Восунор. — Кровь — это ведь жидкость и одновременно огонь!
— Воистину! Но не бросай камни и иные вещества прямо в бутыль, отливай в сосуд отдельный для каждого испытания, да не испортится кровь сия, — они взялись за ручки корзины, чтобы отнести в мастерскую алхимика первую на Тарлаоне серную кислоту.
* * *
— О-ханисет, так это что выходит — куварово серебро можно так легко превратить в настоящее?! — Нисталь ошеломлённо смотрел на два слитка серебра.
— Да, мирет, — Восунор сам ещё не до конца отошёл от удивления, но уже понял смысл показанного Алиной и был готов объяснять. — Его нужно измельчить и продувать очень горячий воздух.
— Но воздух отравленным станет, — добавила Алина. — Его надлежит далее превращать.
— Отравленным? — нахмурился князь. — Тогда не торопитесь с этим. И ещё… Покойный Ластен говорил мне, что денег не должно быть слишком много, иначе они будут стоить слишком мало. Ханисетль Алинна, а ты не знаешь, сколько именно их должно быть?
— Если сказать совсем просто, то около такового, — задумалась Ледяная Дева. — Мирет, сосчитай, сколько в миретаре твоём зерна, метеланов, утвари и всего, что деньгами покупается. Сложи, сколько стоит всё вместе, и прибавь немного от того, что получил. Столько должно быть всей монеты. Не больше!
— О Лаонет! — схватился за голову Нисталь. — Это же тоже огромная учёность! У нас всегда серебра не хватало, поэтому я даже не думал о таком — всё добытое пускал на монеты. А ты не поможешь подсчитать?