Под чёрным солнцем
Шрифт:
— Можно, — прикинула Алина. — Лену вспомни — такой ужас был! А сейчас — нормальное лицо.
— Блин, точно! Тогда помогите, ладно? — Марина, слегка воспрянув духом, продолжила рассказ. — Ну и машинами я до кучи заинтересовалась, с Сашом сдружилась немного на этой почве, он меня даже водить научил. И тут хренакс — мать во мне соперницу увидела! Она и так начала его к тому времени пилить, что «не уделяет внимания», домой только жрать приходит, «Мерседес» свой больше жены любит, механофил пассивный! А Саша ржёт: «Да я даже «Запорожец» больше тебя люблю!» Ой, что было!.. Мать мне тогда все волосы выдрала бы, если бы он её
— Тебе-то за что? — не поняла Ледяная Дева.
— Я же говорю — соперницей посчитала! На ровном месте, конечно, меня вообще все эти амуры не интересовали, но ревнивой бабе разве объяснишь? Ну и ушёл Сашенька к своему «Мерседесу», тот, по крайней мере, хоть таких диких сцен ему не закатывал. А у матери совсем крышу снесло — по любому поводу с кулаками набрасывается! Так и приучила меня драться.
— И не только с ней? — Алина внимательно посмотрела в налившиеся яростью глаза девушки.
— И не только с Никитишной, если ты об этом, — ухмыльнулась Марина. — Ну, через полгода успокоились кое-как — и тут она опять за старое, с Вячиком сошлась! Этот вообще сразу ментовать в доме начал. Нет, он не мент, просто по жизни такая вот наглая харя. Я ему через неделю и предложила открытым текстом: «Друг друга не трогаем, но если мать устроит свою личную жизнь — буду только рада». А он как взвился: «Чего-о? Мне в моём доме ещё всякие соплячки указывать будут?» Что самое ужасное, вполне искренне полагает, что если баба пустила его в дом, то он уже полновластный хозяин не только дому, но и детям этой бабы! Ладно, говорю ему: «Квартира вообще-то моя, ты не знал?» Другой бы хоть уточнил сначала — мать-то рядом стояла, мы все трое на кухне были, а Вячик, мудила, только то и услышал, что «соплячка» смеет на что-то претендовать. Как заорёт: «Твоя здесь только грязь под ногтями!» И по морде мне! Блин, я от родного отца такого не потерпела бы, а тут припёрлось какое-то хамло левое и ещё руки распускает — в моём доме? Схватила с плиты сковородку чугунную — и по тыкве ему! Мать к нему сразу так заполошно бросается: «Вячик, Вячик!» Ах ты, думаю, сука такая! А то, что твою дочь в нашем доме бьют — тебе до фени, получается? — девушка прикурила очередную сигарету.
— Известный феномен, — вставила Алина. — Пока баба на хахаля мокнет, она позволяет ему делать со своими детьми всё что угодно, да ещё и сама добавит, если огрызнуться попытаются. И неважно, отец детям этот хахаль или нет. Классика же, ещё Диккенс живописал.[6]
— Ну вот она и попыталась добавить, — Марина уже говорила, казалось, совершенно бесстрастно, и лишь тяжёлое дыхание отчасти выдавало её. — Повернулась ко мне, а глаза — как из нашей фирменной галицийской преисподней! Читала я, что мои ненаглядные предки вытворяли… Потому, кстати, и держала уже нож наготове — сама же галичанка, прекрасно понимала, что сейчас меня убивать будут, это уже не мать, а «антимать» какая-то! Как Бог и дьявол.
— Именно так, — Ледяная Дева тоже нервно закурила. — Это и есть дьявольский антипод матери — предавшая мать.
* * *
Будь Гражина дома, Ирина Николаевна ни за что не согласилась бы встретиться с женщиной, отрекомендовавшейся как «старшая фея», но дочь осталась в больнице до понедельника. «Только до понедельника», — не слишком охотно согласился врач. — «Да и то лишь для того, чтобы полностью исключить ошибку. Нельзя же, чтобы практически здоровая девочка занимала место, которое срочно нужно тем, кто действительно болен!»
«Хорошо ещё, что по телефону говорили!» — с раздражением подумала женщина, вспомнив разговор. — «А то за сумасшедшую посчитали бы — при таких известиях люди вообще-то радуются, а у меня на лице небось разочарование проступило. Ну да, я, если честно, и была разочарована — настраивалась-то на затяжную страду».
— Доброе утро, — сдержанно поздоровалась она, открывая дверь. — Вы Наталия Сергеевна?
— Доброе утро, Ирина Николаевна, — улыбнулась фея. — Да, это я.
— Проходите. «Наверняка у неё куча красивых платьев и драгоценностей, но сейчас, сразу видно, пришла не со сказкой, а с деловым разговором» — бухгалтерша с удовлетворением оценила строгий костюм Наты. — «С этого и надо было начинать, а то заявились две восторженные девчонки, которым хотелось срочно облагодетельствовать весь мир!»
— Ирина Николаевна, — фея была сама серьёзность, — как здоровье Гражины?
— А то вы как будто не знаете! Спасибо вашим девочкам — выставили меня паникёршей какой-то, которая, чуть что, готова дочку до смерти залечить! Всё у неё хорошо, опять можно в постели до девяти валяться и весь день ничего не делать. Только рисует да в окно смотрит — ну вот что это такое, я вас спрашиваю? А учиться когда? Я один раз заглянула в её сказки про всяких волшебников — так даже там чёрным по белому написано, что магии тоже учиться надо! И феи небось трудятся и учатся — не поленилась же Валентина ваша как-то нас найти и прийти утром, несмотря на то, что сама нездорова ещё.
— Правильно, — подтвердила Ната. — Мы именно что трудимся. И учиться нам тоже приходится, потому что для развития магического дара часто бывают нужны хорошие знания. Не «волшебные», а просто соответствующее высшее образование, понимаете? Людмила, например, в медицинский поступила, и Гражине нужно становиться если не медиком, то хорошим биологом, у неё же есть такой дар, — фея уже знала, что именно может девочка, поскольку Артур с Ларисой не далее как час назад невидимо навестили её в больнице.
— У Гражины? Дар феи?! — изумилась Ирина Николаевна. — Хотя, знаете, теперь уж я не удивляюсь, — спокойно усмехнулась она уже через пару секунд. — Вот вы ей и объясните наконец, что для того, чтобы стать феей, надо хорошо учиться!
* * *
Собственно передача дел в лавке много времени не заняла, но о Бежецком и особенно о Нарваэсе Ларисе пришлось рассказывать довольно долго — Алину интересовали именно собственные впечатления ученицы, и расспрашивала она довольно подробно.
— Что ж, очень даже удачно, что этот дон Педро заявился именно тогда, когда здесь была ты, а не я, — заметила наконец хозяйка лавки. — Я-то не говорю по-испански. Кстати, он тебе никакого канала связи не оставил?
— Оставил, — Лариса протянула листок с записанным телефоном. — И мы согласовали место, где нужно будет оставить Золотых Оцелотов.
— Вот завтра вечером и займёмся, ты как, не занята? Плохо только, что в Мексике как раз день будет в разгаре, так что придётся сначала на мелководье их притопить.