Под чужим флагом (сборник)
Шрифт:
Капитан только растерянно улыбнулся, когда пронесся на всех парах мимо собственной лодки.
— Закройте пар! — закричал механик, — или потушите огонь!
— Великолепно! — чуть не плакал капитан, — а кто же будет стоять за колесом, пока я сойду вниз?
Ему удалось правой ногой подвинуть к себе канат, и он прилагал все усилия докинуть его одной рукой до лодки.
В это время, на берегу собралась громадная толпа, и поведение капитана, без устали описывающего круги, казалось всем совершенно необъяснимым.
Все встречные суда, как бы заняты они ни были, считали своим долгом выразить ему свое соболезнование, и эти замечания были для него последней каплей, переполнившей чашу. В конце концов, боцману удалось поймать канат, и "Бульдог" отправился на всех парах к берегу с лодкой за кормой.
— Идите на борт вы, вы… лунатик! — заревел капитан.
— Не прежде, чем я узнаю, что меня ждет, — возразил совершенно мокрый, но вполне владеющий всеми пятью чувствами механик.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил капитан.
— Я не пойду на борт, — сказал, покачав головой, механик, — до тех пор, пока вы, боцман и юнга не поклянетесь, что не будете рассказывать о случившемся!!!
— Я подам рапорт, как только попаду на берег! — бешено заревел капитан. — Я вас привлеку к ответственности за самовольную отлучку!! Я… Я…
Неунывающий механик сделал движение, чтобы снова броситься в родную стихию, но был во-время схвачен не спускавшим с него глаз боцманом за шиворот.
— Идите на борт! — закричал капитан, встревоженный подобным постоянством, — я вам дам лучшую рекомендацию, как только мы высадимся!!!
— Честное слово? — спросил механик.
— Честное слово! — ответили все трое.
Механик спокойно отправился к своим котлам. Впоследствии, во время пути, он сознался, что выкинул всю шутку только для того, чтобы дать капитану возможность показать свое блестящее управление судном. После подобных слов вся злоба капитана растаяла, как снег на солнце, и когда они прибыли, наконец, в порт, у него было столько же в мыслях подавать рапорт на коварного механика, как на своего родного отца.
Женился
Шхуна "Сокол" была готова к отплытию. Нагрузили последние тюки товаров, и матросы под главным наблюдением боцмана были заняты последними приготовлениями.
— Все готово? — спросил капитан, коротенький человек лет тридцати пяти, с грубым обветренным лицом. — Снимайтесь!
— Вы разве не будете ждать пассажиров? — осведомился боцман.
— Нет, нет! — поспешно возразил капитан. — Я уверен, что теперь никто не явится. Мы пропустим прилив, если будем еще ждать!
Он обернулся, чтобы отдать приказание, и очутился лицом к лицу с молодой женщиной, сопровождаемой мальчиком с узлами, картонками, чемоданами и т. п. дорожными спутниками.
— Вот и мы, капитан Эванс! — сказала она, легко вспрыгивая на палубу. — Я думала, что мы никогда до вас не доберемся. Извозчик не знал дороги, но я знала, что вы не уйдете без нас!
— Ну, вот вы и здесь! — сказал, с кисло улыбкой, капитан, подавая девушке правую руку, а левую протягивая к уху мальчика, который холодно отклонился. — Сойдите вниз — боцман покажет вам вашу каюту. Билль — это мой лучший друг, мисс Купер, а это ее брат.
Боцман отправился показывать дорогу.
— Славная девушка, — сказал боцман, поглядывая на капитана, облокотившегося на колесо.
— Э-э! — Билль! — продолжал он, внезапно поворачиваясь к матросу, — я в чертовском положении.
— Ну, конечно! — воскликнул боцман, не желая показать, что он совсем не понимает, в чем дело. — Всякий бы заметил! — подтвердил он.
— Теперь — вопрос, что делать? — сказал капитан.
— Да — это вопрос! — осторожно повторил боцман.
— Я чувствую, что запутался! — сказал Эванс, — потому и хотел скорей сняться с якоря. Горе тому, кто встретит на своем пути двух женщин.
Боцман чуть не свистнул, так ясно он теперь все понял.
— Да вы не обручены-ли с этой? — закричал он.
— В августе наша свадьба! — уныло сказал капитан. — Ведь на ее пальце — мое кольцо!
— Но вы же хотели в сентябре жениться на Мэри Джонс, — ужаснулся боцман. — Вы же не можете жениться на обеих сразу.
— Об этом-то я и говорю, — возразил Эванс, — но не нахожу никакого выхода. Я слишком нерешителен во всем, что касается женщин.
— Зачем же, праведное небо! — не переставал удивляться боцман, — вы взяли эту девушку на судно? Ведь другая будет вас, как всегда, встречать на пристани!
— Я ничего не мог сделать! — простонал капитан, — она так захотела, а она бывает иногда очень решительна. Она страшно влюблена в меня, Билль!
— По-видимому, так же, как и другая! — сказал боцман.
— Я даже не могу себе представить, что они находят во мне хорошего, — сокрушался капитан.
— Я также, — откровенно заявил боцман, — что же вы теперь будете делать? Которая вам больше нравится?
— В том то и дело, что я сам не знаю, — сказал капитан.
— Да! — усмехнулся боцман, — не хотел бы я быть в вашей шкуре, когда они обе встретятся.
Эванс с отчаянием поник головой.
— А что если, — после некоторого раздумья, медленно начал боцман, — а что, если я вас избавлю хоть от этой.
— Вы не можете этого сделать, Билль! — решительно сказал капитан, — она знает, что я влюблен в нее по уши.
— Хорошо, я могу попробовать, — коротко ответил боцман. — Девушка мне нравится. По рукам?
— Идет! — воскликнул, протягивая обе руки, капитан, — если вы меня выручите, Билль, я вам не забуду этого всю мою жизнь.
После завтрака пассажиры отправились на палубу, а капитан таинственно поманил боцмана за собой в каюту.