Под гнетом страсти
Шрифт:
— Нет, не так скоро.
Степан, не изменив серьезного выражения своего лица, молча наклонил голову в знак одобрения.
— Не мешает заставить себя ждать, — продолжал князь.
Со стороны камердинера снова последовало молчаливое согласие.
— Заставить о себе думать… беспокоиться и потом показаться неожиданно. С женщинами только этим и возьмешь. Занимать их ум, возбуждать воображение — в этом все дело.
— Совершенно верно! — почтительно заметил Степан.
— Кроме того, у меня есть еще причина. Я хочу иметь более подробные сведения об этой молодой девушке, прежде чем что-либо предпринять. Я считаю ее вполне невинной, чрезвычайно целомудренной… но я могу ошибаться.
— Я весь к услугам вашего сиятельства. Вашему сиятельству стоит только сказать, о ком идет речь, чтобы я знал, как взяться за дело. Смею думать, что это не крестьянка?
Цивилизованный лакей произнес слово "крестьянка" тоном невыразимого презрения.
— Нет, ничуть не бывало! — отвечал князь со смехом. — Она дочь одной моей знакомой…
Степан весь проникся уважением.
— Знакомой! Но ты должен ее знать, Степан.
— По крайней мере, по фамилии я должен непременно ее знать, так как я не думаю, чтобы хоть одна фамилия знакомых вашего сиятельства не сохранилась навсегда в моей памяти.
— Эту ты ближе и лучше знаешь.
— Не благоугодно ли будет вашему сиятельству ее назвать?
— Это… Анжелы…
— Анжелика Сигизмундовна Вацлавская! — сказал Степан, выражая удивление настолько, насколько позволяла ему его обычная сдержанность.
— Она самая.
XIII
ОСОБОЕ ПОРУЧЕНИЕ
На минуту водворилось молчание. Выражение удивления на невозмутимом лице Степана быстро исчезло и заменилось скромной полуулыбкой.
— Таким образом, ваше сиятельство встретили знакомых, — спокойно сказал он. — Так как ваше сиятельство, как всем известно, находитесь в наилучших отношениях с Анжеликой Сигизмундовной.
Легкая тень пробежала при этих словах по лицу князя, и его губы сложились в чуть заметную ироническую улыбку.
— Действительно, я хорошо знаю даму, о которой ты говоришь, — заметил он, усмехаясь, — но дело идет не о матери, а о дочери.
— Ввиду положения молодой особы, я, осмелюсь заметить, не понимаю затруднения вашего сиятельства, — отвечал Степан тоном, как будто говорившим: "Я не понимаю, какую услугу могу оказать я, когда стоит только нагнуться, чтобы взять".
Князь понял заднюю мысль своего слуги.
— Тут-то ты и ошибаешься! Вопрос вовсе не так прост, как ты думаешь, по многим причинам.
Он посмотрел очень пристально на своего камердинера.
— Знал ли ты, что у Анжель есть дочь? — прибавил он.
— Не имел об этом ни малейшего понятия, ваше сиятельство.
— И никто об этом не знает?
— О, за это я ручаюсь, — самодовольно произнес Степан, — иначе бы я знал это первый.
— Это доказывает, что у нее есть особые виды на эту девочку.
— Которые не трудно отгадать, ваше сиятельство! Для женщины в положении г-жи Вацлавской, так искусно сумевшей составить себе состояние, хорошенькая молодая дочь может принести большую пользу, удвоив и даже утроив ее капитал.
— Да, — продолжал князь, — чем менее она известна, чем лучше воспитана, тем более ее появление в полусвете произведет впечатление, — прибавил он с насмешливой улыбкой.
Степан позволил себе тоже слегка улыбнуться.
— Вот этой-то мыслью я прежде всего и задался, и по поводу этого-то вопроса мне и нужны твои услуги.
— Я вас слушаю, ваше сиятельство!
— Еще раз повторяю, эта молодая девушка показалась мне совсем невинной и не имеющей ни малейшего подозрения, кто ее мать. Она упоминала ее имя с обожанием и самым глубоким уважением. Я хотел бы знать, действительно ли она такова и правда ли, что она не знает, от кого происходит, и, следовательно, не подозревает, какая будущность ее ожидает.
— Вашему сиятельству будут доставлены необходимые сведения.
— Мне показалось, — продолжал князь, — что она более или менее меня знала и ожидала нашей встречи… Ее мать приезжала сюда всего на два дня и уехала вчера.
— А! — произнес Степан, насторожив уши.
— Может быть, Анжель, зная о моем здесь пребывании, хочет мне навязать роль, которую я, если и возьму на себя, то, во всяком случае, сыграю по-своему и при условиях, какие я найду для себя удобными.
— Ваше сиятельство — охотник, — заметил Степан, — и желаете охотиться за дичью, а не стрелять домашних птиц, расставленных на вашем пути.
— Именно, Степан! — улыбнулся князь. — Мне нужны самые подробные и самые верные сведения. В случае же, если она, действительно, то, чем мне она показалась… то есть… если она ангел во плоти, то интересно было бы знать, кто те люди, у которых она живет, и на что можно надеяться, и чего бояться со стороны ее няньки, имеющей ферму на опушке леса, близ Покровского.
— Я знаю эту ферму, я видел ее мимоходом, — отвечал камердинер.
— А ее обитателей?
— Мне о них не приходилось справляться.
— В какой срок ты можешь исполнить мое поручение?
— Я думаю, что в течение нескольких дней.
— Хорошо.
— Не будет ли от вашего сиятельства еще каких-либо приказаний?
— Нет. Впрочем, я должен тебя предупредить — действуй осторожно и умно. Чтобы мое имя не было упомянуто. Чтобы не могли догадаться, что ты действуешь по моему поручению.
— Ваше сиятельство может на меня положиться.
— Я особенно этого требую. Эта девочка воспитывается в одном пансионе с моей дочерью. Они знают друг друга. Не нужно, чтобы княжна Юлия что-нибудь узнала. Если Ирена вернется после каникул в пансион, я возьму оттуда мою дочь. Не следует ей иметь подобных подруг, и я удивляюсь, как этот пансион, пользующийся такой прекрасной репутацией, допускает, чтобы благородные девицы находились в таком смешанном обществе.
— О, нечего бояться ее возвращения в пансион после каникул, если вашему сиятельству благоугодно будет вмешаться в ее судьбу, — заметил Степан.