Под колпаком у сороки.
Шрифт:
– Напиши, пожалуйста: «Пропала собака».
– И номер телефона напиши, – добавил Тимошка. – У магазина на дороге, я видел, фотографии животных. Папа сказал, их потеряли. Там всегда цифры внизу, куда звонить.
Олег на втором этаже закашлялся и напомнил о погоде:
– Буквы не заплачут?
– Так мы не на забор повестим, а под козырек!
Я сделала все как сказали дети. Вырвала листик из альбома. Прихватив ножницы и скотч, вышла на улицу. Чудесным образом дождь прекратился. Меня догнал муж и вручил прозрачный файлик, на ходу вытащив документы из него.
Я обернулась
– Ну, и где же ты, Бродяга, пропадал?!
Я повернула голову и увидела приближающегося, почти ползком, с прижатыми ушами и опущенным хвостом четвероногого друга.
Потеряв дар речи, из моей груди вырвалось ликование:
– А-а-а-х!!!
Слава Богу!!!
Тут же пёс вскочил на задние лапы, а передние поставил мне на плечи. От восторга я подняла шерстяного детину за подмышки и прокрутила его так, что собачьи пятки повисли над землей.
Олег громко свистнул сидящем в доме.
Он всегда так делал, когда работая на стропилах у него заканчивались шурупы или гвозд, а дети, позабыв о своей обязанности ему их подавать, играли в комнате.
Сразу же распахнулась дверь дома. Высунулись личики: удивленные сначала, мгновенно сделались восторженными.
Как горох высыпали ребятишки на улицу. Кто в чем был, не надевая сапог, в одних футболочках. Буся тоже вышла и, подрагивая лапка , засеменила к столу. Уселась повыше и стала наблюдать за происходящим, широко позёвывая, как будто улыбаясь.
Дружище от радости стал запрыгивать на детей, лизать руки, щеки и валить их в лужи. Веселый гогот разливался по округе и стряхивал крупные капли с деревьев, а солнце расцвечивало их радужными красками.
Вторую половину воскресенья мы репетировали посадку Абама в машину. Раскладывали хрустящие собачьи вкусняшки в салоне и заставляли до них самостоятельно добираться питомцу. Стало получаться даже с заведённым мотором.
Вечер был изумительный: ярко-оранжевый тёплый закат – без единого облачка! Семья светилась от счастья.
Смолик или Смайлик
Расцеловали соседских бабушек, поблагодарив за очень щедрые обеды для бездомного. И приняв обратно с очень настойчивыми уговорами упаковку овсяных хлопьев, со словами «вам ещё пригодится», все уселись в минивен и в непривычном для нас составе тронулись в путь. Бусю разместили в переноске. Как оказалось, в ней киске было ездить комфортнее и спокойнее: не возникало шальных мыслей залезть под педаль. И никто не станет шипеть за эту выходку.
На этот раз машина содрогалась от веселья и немного напоминала шапито.
Папа, не откладывая на потом, заговорил об имени шерстяного подопечного.
– С такой кличкой у нас будут одни неприятности. Начнём воспитывать Абама: не обругать, не похвалить прилюдно. Пёс чёрный как смоль. Назовем Смолом.
– О, мистер Смол, – обрадовалась я. – И к тому же он резвится и боится всего как маленький.
Доехали без эксцессов. Наступил момент высадки. У самого подъезда распахнули двери. Но Смол выходить не торопился. Он упёрся лапами в пол, и при попытке вытянуть его за ошейник, высвободился из него. Пришлось обхватить его бока и буквально вывинчивать из машины. Он цеплялся за кресла когтями, снова и снова выкручивал голову из ошейника. Со стороны наши действия напоминали растягивание пружины, которая нас самих то отбрасывала, то сжимала и втягивала в салон.
Отстранили малышей, и вдвоем с Олегом вытянули паникера. Но на четыре ноги он так и не встал. Наскоро, побросав всю кладь, стали вносить пострадавшего в заранее открытую Антошкой подъездную дверь. Отрывисто визжа, Смол протестовал. В лифт в такой позе мы не поместились. Поставив мистера на ноги, вертикально удерживали в лифте. В квартиру он вбежал сам, но у зеркала в коридоре ощетинился и стал долбиться оскаленной пастью в отражение.
Отвели невежу в комнату. Погладили, успокаивающе заговорили с ним. Дали покушать. Показали место для сна у нашего разобранного дивана.
Ночь прошла спокойно. Гулять Смола утром торжественно повели на поводке. К такому он не привык. Его мотало из стороны в сторону. Пёс резко стартовал после внезапной остановки у деревьев и неудержимо тянул к детворе, идущей в школу.
Он как будто со всеми пытался перезнакомиться. Школьники, вопреки угрозам родителей, протягивали руки, и он облизывал их, улыбаясь во всю собачью пасть. Я для приличия тянула на себя лямку и подзывала:
– Смолик, Смолик, ко мне!
– Смайлик, его зовут Смайлик, – воскликнула первоклассница с большими белыми бантами в косичках.
Не плохо, ему это «имя к лицу».
Для детворы он так и остаётся по сей день веселым Смайликом.
Город. Неделя первая
Смол стал постепенно привыкать к городской жизни. В квартире он часто пытался заглянуть в большое окно гостиной, всю площадь которого заполняли листья-весла фикуса. Ночью, благодаря фонарям стадиона, расположенного во дворе нашего дома, с другими комнатными цветами они отбрасывали красивую каллиграфическую тень на противоположную стену. Смайлик, забравшись на диван просовывал влажный нос сквозь растения и иногда опрокидывал тропического гиганта. Земля и лейка сваливались на светлую обивку. Однажды на Спину Тимошки упал колючий молочай. Чувствительная кожа сына покраснела и стали заметны ссадинки. Слезы прыснули из его глаз, лицо исказилось от боли. Цирковая арена мигом превратилась в медпункт. Дети дружно, не дожидаясь маминых назначений, подносили ватные палочки, зеленку, мазь.
– Перекись водорода, ой, на донце! Звоним бабушке, она ещё не успела далеко от дома уйти, – скомандовала доктор Юля.
– Не надо пугать Людмилу Николаевну, – строго посоветовал папа, – сам сбегаю!
И я посмотрела на мужа с благодарностью.
Через пять минут пузырёк с антисептиком стоял на столе.
Параллельно Настенька волокла уборочный инвентарь. Олег, зажмурившись, выносил совками вату и землю в мусорное ведро.
В этой суете не сразу заметили, как Смол затеял игру с черепахами в кёрлинг. Он прищипывал зубами костяные рубашки и, мотнув головой, раскрывал пасть так, что они вылетали и тут же приземлялись со стуком на пол, продолжая скользить по нему. Обиженные ЧерриПаша достаточно быстро удирали от азартного игрока и прятались, втыкаясь передом в бабушкины тапочки. И ползли так, пугая пса.