Под крыльями высших существ
Шрифт:
Проползти двести пятьдесят метров было непросто. В армии, конечно, нас учили, но с непривычки было тяжело. Да и камеру не хотелось зря царапать, пришлось ползти несколько изощрённо и сильно более утомительно. Мало того, я ещё и измазался в саже, чуток подпортив свой внешний вид. Иногда я оглядывался, пытаясь увидеть наше же укрытие, но не преуспел в этом деле – очень уж умело его замаскировали.
Путь казался добровольной пыткой, но я всё же справился. Отсюда открывался вид на дорогу и на фабрику. И то, и другое я сразу начал фотографировать, не жалея памяти на устройстве. Фотографии примерных позиций противника, особенно им же сейчас занятые, хорошо оценивались.
Я удовлетворённо взглянул в последний раз на фабрику и хотел было уже уползать обратно, как вдруг услышал тихий-тихий шорох. Если бы не активные наушники в шлеме, я с наибольшей вероятностью был бы уже мёртв. Кто-то полз позади меня метрах в шести-восьми. Я обернулся так осторожно, как только мог, и ужаснулся – позади ползли два врага. И не абы кто, а два англичанина. Я это понял по жёлтым повязкам и шевронам с львами. Накаркал беду Миша всё-таки. Их броня была сделана из особого сплава, рассеивающего тепло, а потому их не могли засечь тепловизоры и другие наблюдательные приборы. Во времена, когда первый Посвящённый был ещё обычным солдатом, такие бойцы часто выполняли роль противодействия спецназу, снайперам и корректировщикам. Свой опыт они сохранили и поныне.
Я быстро понял, зачем они здесь – это были снайпер и корректировщик, и они хотели найти и устранить того, кто стрелял по бронетранспортёру. Меня охватило оцепенение – они ведь убьют меня, если увидят. А ещё они, скорее всего, убьют Мишу, который просто не смог бы увидеть спецов, и найдут остальных моих товарищей. Они прятались и стреляли крайне умело, выцепить слабое место в любой нашей броне они были вполне способны, тем более, что у их винтовок и патронов столь же хорошая пробивная способность. Я следил за ними и медленно, не издавая ни звука, тянулся к кобуре с пистолетом. Снайпер уже приготовил винтовку, корректировщик настраивал прибор для наблюдения. Автомат я оставил на наблюдательном пункте, но какое счастье, что я вспомнил про ПШ-32. Похоже, они слишком заняты, подумал я, нужно аккуратно вытащить пистолет и попробовать прикончить их, иного пути нет. Пуля должна пробить броню, просто обязана. Заклёпки не предали меня громким щелчком, пистолет тихо выскользнул из кобуры, я хорошенько прицелился и дважды нажал на спусковой крючок. По полю прокатились два тихих щелчка, похожих издали на шёпот.
«…Военные корреспонденты, как и простые бойцы, тоже иногда совершают что-нибудь из ряда вон выходящее…»
Приблизившись к нашему укрытию, я вдруг почувствовал, как меня кто-то взял за шиворот (у бронекостюма моей модели, к слову, имелся плащ-палатка, который я постоянно носил на себе и за который меня и схватили) и потащил вперёд.
– Ах ты, проклятый обормот! – тихо заругался Миша. – Ты нас чуть не выдал! Сейчас Буран тебе пистон-то хорошенько вставит!
– Ай, Миша, отпусти! – молил я, пытаясь вырваться. – Да что ж ты делаешь, а? Да дай же ты мне сказать!
– Бурану всё скажешь. Приключений на пятую точку захотел? Будут тебе сейчас приключения, обормот.
Стальная перчатка едва не порвала мне плащ-палатку, плечо заныло от давящего на него ремня на снайперской винтовке, которую я стащил у убитого англичанина. Дав мне секунду, чтобы встать на ноги, Миша тут же толкнул
– Этот шкет, товарищ командир, – обратился он к Бурану, – самовольно покинул позицию и едва не выдал себя и нас заодно.
– Каким образом? – спросил Буран.
– Влез на вражескую территорию. Пофоткать, видите ли, ему фабрику захотелось.
– Это так, военкор? – строго спросил меня Буран. Мороз и Комар молчали, не смея проронить ни слова.
– Отчасти так, но Миша преувеличивает, товарищ командир, – сказал я, пытаясь сохранять спокойствие. – Я действительно ушёл с позиции и уполз вперёд, чтобы сделать фотографии.
– Сделал? – спросил Буран ещё строже.
– Сделал, товарищ командир, – ответил я без единой капли иронии. – Хотел возвращаться, гляжу, а у меня за спиной снайперская пара обосновалась. Англичане. Оценил обстановку, устранил их из дополнительного оружия. Скорее всего, они искали нас.
– Это их винтовка? – спросил Буран, кивнув на оружие.
– Так точно. Вот жетоны ещё, – я вытащил два серебристого цвета железных жетона из кармана на бронежилете. Именно серебристых, а не серебряных, поскольку то были не офицеры.
– Ясно, – сказал Буран спокойно, – Ждём дальше. То, что вытянули снайперов – хорошо, значит, выход готовят. А то, что устранили – ещё лучше, может, не полезут. Мороз, есть кто-то на приборах?
– Движения пока нет, командир, – ответил Мороз.
Снова заняли свои позиции. Кажется, наказание миновало. В этот раз я не отходил от командира и держал наготове автомат. Мне сказали, что я буду, в случае чего, помогать, ибо огневой мощи наверняка может не хватить, если врагов будет много. Дополнительно мне выдали глушитель.
Минуты тянулись неприятно долго. Я с Бураном следил за небольшим перелеском впереди, Мороз следил за левым флангом, Миша и Комар – за правым. Примерно через полчаса следящий за приборами наблюдения Мороз тихо сказал:
– Движение, командир. Точка восемь, идут на девятую, отряд из десяти бойцов, два с гранатомётами, один снайпер.
– Комар, Миша, на первую позицию, – скомандовал Буран. – Военкор, за мной, оружие к бою.
Аккуратно подошли на пятую позицию, отстоящую далеко слева от первой. Отсюда открывался вид на тропу, которую враги использовали, чтобы пробраться нашим военным во фланги. Разведчики уже давно приметили это местечко, и теперь наши каждую ночь держат здесь отряд.
– Вот они, головушки, – тихо сказал Буран, посмотрев в тепловизор в шлеме. У меня был такой же, я вскоре тоже увидел осторожно идущих немцев. – Комар, приготовиться, огонь по снайперу. Миша, готовь пулемёт, прижмём их к земле. Мороз, корректировка огня. А ты, военкор, открываешь огонь по моему приказу. Как поняли?
– Всё понятно! – ответил каждый поочерёдно.
Ведя прицелом по группе, я ждал приказа. Было малость непривычно – это мой первый бой с применением основного оружия. По телу пробежали мурашки – появилось задорное настроение.
Вражеский отряд остановился, чтобы оценить обстановку. Как раз в момент, когда бойцы врага хотели рассредоточиться, Буран громко скомандовал:
– Мороз, огонь! Миша, на подавление!
Первой же пулей, я видел это собственными глазами, вражескому снайперу пробило грудную клетку, и тот повалился наземь. Тут же в тепловизоре показалось множество белых, летящих по траектории, точек – то работал пулемёт Миши. Поднялся шум, враг лишился уже трёх бойцов, когда осознал, с какой стороны по нему стреляют.