Под крыльями высших существ

Аникин Алексей

– Фитиль, Фитиль, по девятой позиции огонь! – скомандовал Буран отряду с автоматическими гранатомётами позади нас. – Как слышно?

– Слышу хорошо, – ответил Фитиль молодым голосом. – Семь секунд.

Через обозначенные семь секунд я увидел медленно летящие сверху многочисленные гранаты. Изображение быстро стало белым от горячих взрывов, врагу определённо было худо, раз он даже перестал отвечать на нашу стрельбу.

Вдруг из-за холмика показался отползающий влево боец. Гранатомёты по нему уже не могли попасть, Миша и Комар работали по остальным,

а Мороз его ещё не успел заметить.

– Командир, слева один отползает, открываю? – быстро спросил я у Бурана, уже прицелившись.

– Огонь! – скомандовал Буран.

Двух очередей было достаточно, чтобы немец уже никогда не встал с сырой земли. Спустя две минуты Буран отдал ещё одну команду:

– Прекратить огонь! Ждём беспилотник.

Ещё через две минуты командир достал планшет, на экране которого появилось изображение с БПЛА, кружащего где-то далеко в тылу, но который отлично видел нашу местность. Хватило пятнадцати секунд, чтобы увидеть все десять мёртвых, но ещё тёплых немецких тел.

– Вот и обошли нас с фланга, – заключил Буран. – Всё, работа окончена. Ждём Красного, затем уходим. Фитиль, молодец, метко кладёте.

Через двадцать минут отряд собрался, и мы выдвинулись назад, в расположение батальона в Сталеваре. Вскоре ко мне присоединился Комар.

– Ты молодец, Виталя, – сказал он тихо, почти шёпотом, и похлопал меня по плечу. – Ты спас не одну жизнь своей «выходкой». Снайперы – очень живучие твари. А на Мишу не сердись, он просто очень не любит, когда кто–то себя подставляет почём зря. Заботится он о своих очень.

– Я не сержусь. Я ведь и сам мог запросто погибнуть, и вас подставить, если бы меня схватили. Мне повезло, что Миша настроил мне активные наушники и что я обошёлся лишь грязью на костюме.

– Нам всем сегодня очень повезло, – сказал Комар и указал на винтовку. – Знаю этот экземпляр. Неплохой, набитый всяким полезным, но стрелка выдаёт мигом. У меня прибор есть специальный, как раз для борьбы с вражескими снайперами.

– Это же были спецы, – сказал я. – Их ведь нельзя увидеть с помощью тепловизора и других приборов наблюдения.

– Это так. Но и мы не дураки, – сказал Комар, посмеявшись. – А зачем ты вообще решил винтовку стащить?

– Не знаю, честно, – я взглянул на оружие, висящее у меня на плече. – В кино видел, как наши трофейное оружие забирают. Хотя знаю – чтобы её враги не забрали и не выдали другому снайперу. Мне самому она ни к чему.

– Можешь её на станции снабжения какой-нибудь сдать. За такую тебе семьдесят энергорублей выплатят.

– Ого! – удивился я. – Так много? А за что?

– Музеев в России много, такой экспонат везде понадобится. Тем более, этот совсем свежий. Видишь, даже закоптиться не успела. А некоторые виды вооружений и скопировать не жалко. Если особенно удачный попался.

Моё удивление было оправдано – семьдесят эрок (это более краткое название энергорублей, поскольку их часто сокращённо писали «ЭР») это действительно крупная сумма, на которую можно купить очень и очень многое. Например, можно было

обеспечить себя отличной едой на год, почти тридцать раз прокатиться на поезде из моего родного города в столицу планеты (а это около двух тысяч километров) и купить сто сорок лотерейных билетов. Это было первое, что приходило на ум. Я уж не говорю о том, что на эти деньги можно было купить себе хорошее оборудование для съёмок, как у меня. Или бронепластины покрепче.

– А что ещё из трофеев у вас принимают? – вдруг заинтересовался я.

– Да всё, что угодно. Жетоны – по пол-эрки, обычный автомат – если я верно помню, шесть, а если с магазином, то семь. Дальше что? Одежду и всякую утварь не принимают, конечно. А, ну и бронетехника разная, машины и так далее. Хочешь узнать, сколько дают?

– Конечно. Ради интереса хотя бы.

– Ну, слушай. Вот, что я помню: бронемашина «Вирбельвинд» – триста восемьдесят эрок, бронетранспортёр «Каттер» – ровно шестьсот, танк «Брейкер» – тысяча триста двадцать. Там ещё от модификации, количества снарядов и наличия дополнительной защиты зависит. Плюс-минус двести ещё могут добавить.

– Ого. А у кого-то получалось угонять?

– Из наших – не слышал. Но эти числа, как я узнал, едины для всех планет, где идут боевые действия. И иногда списки пополняются новыми моделями. Выходит, у кого-то получается их оставить целыми и угнать.

– Хотел бы я это снять на камеру, – сказал я, представляя себе различные картины, как наши солдаты угоняют вражескую трофейную технику. – А ты сам что-нибудь передаёшь на эти станции?

– Конечно. Мы с товарищами собираем всякое, а затем делим общую прибыль по-честному. Иногда в общем счёте триста эрок за несколько недель выходит у нас. Свои я у себя не держу, отправляю жене. Ей сейчас они нужнее.

– Что-то случилось? – поинтересовался я, думая о нехорошем.

– Нет, она просто их пускает в полезное русло. Мне-то они зачем здесь? Когда-то давно люди рабочими коллективами со своих сбережений на танки собирали. Когда на фронте особенно тяжело становилось. Пока нам не особо тяжело, но люди уже готовят армии подушку безопасности, если так можно выразиться. Вдруг случится что?

– С миру по нитке, получается?

– Да, именно. Победа куётся не только солдатами, но и тылом. Это всякому известно.

– Твоя жена ещё не получила за это медаль?

– Пока нет. Да и не ради медалей всё это делается. Всё это ради Родины.

– Понимаю, – сказал я и добавил фразу Петра Иваныча, хорошо мне запомнившуюся. – Служение на благо Родине есть высшая добродетель.

Глава 4. Сон наяву

Неделя прошла с тех пор. Дни выдались напряжёнными, я не смог ни разу даже случайно увидеться с Петром Иванычем. Но когда выдалась, наконец, возможность, я вновь опоздал на службу. В этот раз припозднился даже сильнее, чем в прошлый раз, было уже совсем темно. Но я всё равно пришёл к нему. Просто поговорить. Да и извиниться за свою выходку не помешало бы.