Под маской хеппи-энда
Шрифт:
Супруги приехали в Луизиану вместе, и это было обставлено соответствующим образом. Кэтрин дала ряд интервью, в которых заявила, что никакой размолвки между ней и мужем не было, а в Питтсбург она ездила, чтобы побыть рядом с престарелой матушкой, неважно себя чувствовавшей. На публике они с Томом изображали влюбленную пару, но, оказавшись в губернаторской резиденции, расходились по разным спальням. Кэтрин, несмотря на примирение, не могла заставить себя отдаться Тому – не столько даже из-за его шашней с официанткой, сколько из-за воспоминаний об акте любви с Доном.
Том мужественно сносил сексуальную абстиненцию, уверив жену, что будет ждать столько, сколько она пожелает. Наконец Кэтрин решила, что больше так продолжаться не может – она должна поставить Тома в известность о ее адюльтере с Доном. Как муж отреагирует на столь кошмарную для любого мужчины весть?
Супруги заперлись в кабинете (там уже давно стоял новый диван), и Кэтрин заговорила, избегая смотреть Тому в глаза:
– Дорогой, я должна сообщить тебе кое-что очень важное. Не исключено, мое сообщение изменит в корне наши отношения...
Еще до того, как она успела произнести слова «я спала с Доном Роузом во время своего пребывания в Питтсбурге», Том бросился к жене, опустился перед ней на одно колено и жалобно произнес:
– Кэтти, прошу тебя, не делай этого! Не разводись со мной! Я ведь так люблю тебя! Я знаю, что не заслуживаю тебя, но ты мне очень нужна!
– Я... я должна сказать тебе... – растерялась Кэтрин, сбитая реакцией мужа. – Ты неправильно понял меня, я не хочу разводиться с тобой, но, возможно, после того, как я скажу тебе кое-что, ты сам захочешь...
Том резво подскочил и расцеловал жену в обе щеки.
– О, значит, наша «холодная война» завершена, Кэтти? Господи, я с таким нетерпением ждал этого момента! Я хочу тебя – здесь и сейчас!
И они в самом деле занялись сексом, прямо на новом диване. И Кэтрин, не в состоянии отвергнуть притязания Тома и открыть ему правду, безучастно лежала, думая про себя – недавно здесь стоял другой диван, на котором Том столь же нахраписто уестествлял официанточку.
– Ты во мне не разочаруешься, Кэтти, – сказал Том, застегивая ширинку, – больше никаких шашней, клянусь своей жизнью! Спасибо, дорогая, что дала мне еще один шанс! А теперь нам необходимо обсудить текст моего выступления перед избирателями в столице штата, Батон-Руж...
Кэтрин всю ночь лежала около Тома (они снова занимали одну спальню) и, закусив зубами уголок подушки, плакала. Получается, мужская измена не такое серьезное преступление, как измена женская? Том покаялся, посыпал голову пеплом, занялся с ней сексом на диване – и все забыто. А как поведет он себя, если узнает, что она была неверна ему? Скорее всего, так никогда и не сумеет простить ее, ведь жена нанесла сокрушительный удар по его самолюбию!
Она решила, что поставит Тома в известность о происшествии с Доном после выборов. Да, именно потом, ведь сейчас им не до выяснения отношений. Однако все последующие дни она чувствовала себя отвратительно, как будто организм никак не мог справиться с ложью.
Как-то во время выступления Тома с Кэтрин случился легкий обморок, и Том немедленно прервал митинг, отправился с женой в клинику.
Там выяснилось – Кэтрин беременна. Том был на седьмом небе от счастья, а Кэтрин судорожно высчитывала сроки и пришла к не подлежащему сомнению выводу, что Том никак не может быть отцом ребенка. Она забеременела тогда, когда находилась в Питтсбурге! Значит, отцом ребенка был тот человек, с которым она оказалась в постели всего один раз, – преподобный Дон Роуз.
Кэтрин ужасно боялась, что и Том вспомнит про размолвку, по пальцам пересчитает недели и все поймет. Но муж и не думал об этом, ему и в голову не приходило, что кто-то иной, кроме него самого, губернатора штата Луизиана, является отцом ребенка. Кэтрин боролась со слезами, когда Том влетел к ней в палату, а за ним шествовали пять человек, каждый из которых держал по корзине с цветами – розы, лилии, орхидеи, гладиолусы, тюльпаны.
Палата тотчас наполнилась ароматом тропического леса. Кэтрин разрыдалась, а Том, отослав рассыльных, присел на кровать, нежно обнял жену и, гладя ее по голове, сказал:
– О, я тоже очень счастлив, Кэтти! Доктора сказали, что прогноз положительный – ты сможешь стать матерью, а я – отцом. Как же я мечтал об этом! Да и сама подумай, какой гениальный рекламный ход: перед самыми выборами ты рожаешь нашего малютку!
– Том, я должна сказать тебе, что ребенок, он... – начала Кэтрин, но в эту минуту в палату вошла строгая медсестра. Увидев корзины с цветами, она заявила:
– Сэр, немедленно уберите эти источники аллергенов! Вашей жене сейчас требуются покой и сон!
Момент снова был упущен. Хотя Кэтрин была категорически против, Том устроил так, чтобы газеты всего штата сообщили о ее беременности. На следующий день в клинику позвонил Дон. Кэтрин больше всего боялась, что он приедет, – оказавшись с ним лицом к лицу, она бы не смогла лгать. Но по телефону все было гораздо проще. Он поздравил ее и сказал, что очень рад ее примирению с Томом.
– Ребенок только укрепит ваш союз, – сказал он.
А Кэтрин, глотая слезы, думала, что отцом является не Том, а Дон. Если бы Дон что-то заподозрил, если бы он только намекнул, если бы задал нетактичный вопрос... Но он и не сомневался, что отцом является Том Форрест. Значит, так тому и быть, приняла решение Кэтрин. Дон никогда не узнает, что ребенок его. Так же как и Том никогда не узнает, что ребенок не от него.
Беременность протекала тяжело, и большую часть времени Кэтрин пришлось провести или в особняке, где была оборудована больничная палата, или в клинике. Том постоянно советовался с ней, однако основные решения принимались без ее участия. Кэтрин пыталась донести до мужа свою точку зрения, но Том был уверен, что опасаться нечего, козыри в его руках.
– Все только и говорят что о твоей беременности, Кэтти, избирателям наплевать на экономику и политику, – заявил он. – Победа будет за мной!