Под маской хеппи-энда
Шрифт:
Кэтрин же не разделяла оптимизма мужа. Она, читая газеты, следила за негативной кампанией, запущенной Энтони делль’Аммой: перед самыми выборами она начала приносить плоды. Рейтинг Тома внезапно пошел вниз, его критиковали за то, что он постоянно говорит о своей беременной жене, не уделяя внимания насущным проблемам штата, а под конец объявилась некая дама, заявившая, что к ней приехал пресс-секретарь губернатора и заявил, что она должна следовать за ним, так как мистер Том Форрест хочет поближе познакомиться с ее «прелестями».
– Вранье! – громыхал Том. – Кэтти, поверь, все
– Я верю, – ответила Кэтрин, – но вопрос в том, поверят ли тебе избиратели...
Роды начались неожиданно – за четыре дня до выборов у Кэтрин произошел разрыв околоплодных оболочек, и ее тотчас отвезли в операционный зал. Меньше чем через час на свет появилась девочка, дочка Кэтрин и Дона, отцом которой считался губернатор Том Форрест.
Том, посетивший измученную Кэтрин, потирал руки:
– Теперь победа у меня в кармане. Вернее, у нас, Кэтти, у нас! Все газеты только и будут сообщать что о нашей прелестной дочурке.
Когда медсестра принесла девочку, Том, взглянув на нее, тотчас заявил:
– Как она похожа на мою младшую сестру Вирджил! О, сразу видно, что она из рода Форрестов! Кэтрин, я так тебе благодарен!
Роженицу в клинике навестила даже Генриетта, которая, впрочем, смогла испортить Кэтрин настроение, заявив:
– Милочка, вам надо было родить сына, а не дочь. Роду Форрестов требуется наследник! А вам уже тридцать семь, и шансы, что вы снова забеременеете и выносите здоровый плод, весьма невелики. Кстати, вы должны назвать мою внучку Софи – в честь моей матери. Такова традиция нашего рода!
Девочку, по настоянию Кэтрин, назвали Маршей, в честь матери Деборы. Том тотчас согласился с предложением жены, а Кэтрин ощутила злорадство: так она покажет Генриетте, что нечего ей вмешиваться в их с Томом жизнь. Впрочем, если бы Генриетта только знала, кто в действительности отец ребенка...
Подлинным шоком для Тома стали результаты выборов – он потерпел поражение, и новым губернатором был избран его соперник. Кэтрин, которая тоже вначале не могла поверить в сообщение об итогах, быстро оправилась от удара, но с Томом все было сложнее. Он превратился в апатичного, неуверенного в себе человека, дни напролет проводил у себя в кабинете и не хотел ни с кем общаться. Кэтрин думала, что это естественная реакция на поражение – еще бы, ведь он уступил противнику всего несколько десятых долей процента, победа была так близко! Но проходили дни и недели, а ситуация только усугублялась.
Кэтрин была занята новорожденной Маршей – ей казалось, что Том быстро придет в себя и оправится, и дочка поможет ему понять, что в жизни, помимо политики, имеются и другие важные вещи, но вскоре увидела, что ошиблась. Том винил себя в поражении. Более того, он был уверен, что это полный крах и его жизнь закончилась. Отчасти он был прав – от него отвернулись все, в том числе боссы демократической партии штата, и уже открыто обсуждались кандидатуры претендентов на следующих губернаторских выборах – Тома Форреста среди них не было.
Как могла, Кэтрин старалась утешить мужа, но он до такой степени погрузился в горе, до такой степени сочувствовал сам себе, что даже Кэтрин не могла достучаться до его души. Больше всего ее возмущало, что он не интересовался судьбой дочки, хотя совсем недавно считал себя самым счастливым отцом на свете.
Поэтому Кэтрин решила поговорить с мужем. Она заявила ему, что он должен по-спортивному относиться к поражению и учиться на собственных ошибках, а не сидеть взаперти и лить слезы. Она надеялась, Том возмутится и у нее получится выбить из него реакцию на свои слова, но муж смотрел куда-то в сторону и молчал.
– Том, так не может больше продолжаться! – заявила наконец Кэтрин, на что супруг, вдруг встрепенувшись, ответил:
– Кэтти, ты, как всегда, права, так не может больше продолжаться. Даю тебе свое слово – скоро, очень скоро это закончится.
Кэтрин немного успокоилась – вероятно, Том и сам понял, что полгода в добровольном заточении – это перебор. Последующие дни Том действительно вел себя иначе, даже появился за столом и шутил, а затем провел около часа с дочкой. Кэтрин подумала: муж наконец пришел к выводу, что проигрыш на губернаторских выборах – не конец всей политической карьеры. Хотя еще ни одному губернатору, потерпевшему поражение на выборах, не удавалось снова прийти к власти, Кэтрин уже давно, еще в ночь оглашения нелицеприятных результатов, приняла решение – Том снова пойдет на выборы и, конечно же, победит. Только вот отношения самого Тома к этой идее она еще не знала, но была уверена, что он согласится.
Внезапно Том заговорил о том, что Кэтрин хорошо бы съездить в Питтсбург, к Деборе и братьям. Его слова показались Кэтрин странными – раньше муж никогда сам не предлагал ей навестить родственников. Непонятным было и то, что он не хотел сопровождать жену и крошку-дочку, заявляя, что ему нужно еще некоторое время, дабы прийти в себя.
– Вот увидишь, Кэтти, когда ты вернешься, все будет иначе, – уверял он. – А ты ведь хочешь, чтобы все было иначе, ведь так?
Кэтрин подумала: что ж, если Том хочет остаться один, то она проявит уважение к его желанию. Скорее всего, в подобной ситуации и она бы сама хотела остаться на какое-то время в полном одиночестве, чтобы поразмыслить о жизни и карьере.
Дебора была рада новости, что Кэтрин вместе с Маршей навестят ее и останутся на неделю в Питтсбурге. Кэтрин покидала Батон-Руж со странным чувством – Том походил на робота, он улыбался и даже отпускал шутки, но в его глазах застыла боль. Он обнял жену, поцеловал ее и сказал:
– Кэтти, ты должна знать, что я всегда очень сильно любил тебя! Не сомневаюсь, что ты будешь великолепной матерью для нашей Марши!
– Так же, как и ты будешь великолепным отцом, – ответила женщина, недоумевая по поводу неожиданно патетического выступления. – Мы вернемся через неделю, Том, и тогда поговорим о твоей политической карьере. У меня уже есть несколько идей относительно того, как заставить всех поверить – именно ты являешься самым подходящим кандидатом от демократов на выборах губернатора!