Под маской хеппи-энда

Леонтьев Антон Валерьевич

– Невиновен, ваша честь, – пробормотал Том, занимая место за столом.

Кэтрин передала ему газету со словами:

– Дорогой, ты должен принять меры. Причем незамедлительно. Они перешли все возможные границы. Никто не смеет писать так о президенте, причем намеренно лживо и искажая факты!

Том, пробежав статью глазами, воскликнул:

– Ах, Кэтти, это очередная «утка»! Ты же понимаешь, за всем стоит делль’Амма. Он никак не может успокоиться, что меня переизбрали и прокуратура продолжает расследование его махинаций, вот и дал заказ нагнетать обстановку. Не удивлюсь, если вскоре в качестве жертвы окажешься ты и появится статья

о том, что, скажем, Марша вообще не моя дочка, а у тебя имеется любовник!

Президент рассмеялся, и настало время первой леди опустить взор и беспокойно заерзать на стуле. А что, если Том прав и делль’Амма попытается очернить ее? Вернее, не очернить, а заявить всему миру правду о ее отношениях с преподобным Доном Роузом и о том, что именно он, а не Том является отцом Марши? Еще ужаснее может стать разглашение истории с Хью – ведь прошло так много лет, а скелет отчима все еще покоится в бочке под полом подвала...

– Извини, Кэтти, конечно же, с моей стороны это была бестактная шутка, – сказал Том. – Если старик делль’Амма посмеет такое сделать, то ему уж точно несдобровать: когда речь идет о тебе и о Марше, я не ведаю пощады. А что касается меня... Да, ты права, надо принять меры, иначе может случиться непоправимое!

Последующие дни вся страна только и говорила что о предполагаемой интрижке президента с практиканткой Мелиндой Малиновски. Чтобы положить конец слухам, Том под присягой подтвердил, что у него не было никаких отношений сексуального характера с мисс Малиновски. Несколько ближайших сотрудников президента также сделали заявления касательно того, что у Тома Форреста просто не имелось возможности завести роман с Мелиндой – он сталкивался с ней лицом к лицу всего несколько раз, да и то в присутствии множества свидетелей.

Кэтрин сочла, что этого вполне достаточно, и была уверена: шумиха очень быстро сойдет на нет. Последние месяцы были лучшими в ее жизни. Том был совершенно спокоен – его переизбрали на второй срок, опасаться нечего. Марша заканчивала школу и намеревалась продолжить обучение в одном из элитных университетов вдали от Вашингтона, что, правда, внушало Кэтрин некоторую тревогу. Впрочем, она понимала: дочка желает начать самостоятельную жизнь. Так было когда-то и с ней самой...

Однако более всего Кэтрин радовало то, что они с Томом жили душа в душу. Потребовалось много лет, дабы они наконец поняли, что созданы друг для друга. Кэтрин чувствовала себя по-настоящему счастливой. Никто не посмеет украсть у нее это счастье – и уж точно не Энтони делль’Амма. Том совершил множество ошибок, однако кто их не совершал в своей жизни? Он очень изменился, и Кэтрин радовалась: муж проявлял трогательную заботу о ней, они проводили большую часть свободного времени вместе, и Том заводил речь о том, что после того, как он покинет Белый дом, начнется лучшая фаза их жизни.

Как и предполагала Кэтрин, шумиха улеглась, а газета была вынуждена напечатать опровержение и принести президенту официальные извинения. Кэтрин требовала от мужа настаивать на судебном разбирательстве, однако он убедил ее: так делать не следует, ведь со стороны все будет выглядеть местью главы государства неугодному изданию, а это плохо для имиджа и рейтинга. Кэтрин согласилась нехотя – ей хотелось видеть владельца газеты, делль’Амму, за решеткой.

Через несколько недель по одному из каналов, основным акционером которого тоже был их старый враг Энтони, прокрутили забавную пленку: во время одного из митингов накануне последних выборов Том, обходя избирателей, вдруг останавливается около Мелинды Малиновски, находящейся в первом ряду, и сердечно обнимает ее. На лице девицы играет глупая улыбка, и она что-то шепчет президенту на ухо.

Том сразу же заявил:

– Кэтти, ты думаешь, я помню всех людей, которым пожимал руку или которых обнял во время предвыборной гонки? Их ведь не сотни, а многие тысячи! К тому времени, если не ошибаюсь, Мелинда уже не работала в Белом доме. Вероятно, она просто случайно оказалась на митинге, и если человек протягивает мне руку, а потом желает обнять меня, то мне очень сложно отказаться – я же знаю, что на меня направлены десятки камер!

Заметив мину недоверия на лице жены, президент воскликнул, указывая на экран:

– Кэтти, смотри, вот я снова обнимаю кого-то, даму лет восьмидесяти...

– Кстати, странно, что ты обнимаешь исключительно женщин, – заметила Кэтрин, на что супруг возразил:

– Если бы я обнимал еще и мужчин, то делль’Амма обвинил бы меня в том, что я «голубой», а появись фото, на котором я прижимаю к себе ребенка, он бы утверждал, что я растлитель малолетних. У него нет моральных устоев, он готов извратить любой, даже самый безобидный факт!

Кэтрин несколько раз просмотрела крошечный фильм и в итоге убедилась, что Том прав: и что с того, что он обнимает ту самую Мелинду? Это же был предвыборный митинг!

Днем позднее одна из наиболее могущественных желтых газет Америки вышла с аршинными заголовками: «Я снова хочу вас, мистер президент!» – вот что прошептала практикантка на ухо Тому Форресту!»

Оказалось, газета оплатила услуги человека, умеющего читать по губам, и тот якобы расшифровал слова, которые произнесла Мелинда. Это было уж слишком! Кэтрин потребовала от мужа, чтобы он положил конец мерзкой вакханалии.

– Делль’Амма намеревается любым способом повредить твоей карьере, и ты должен принять меры, – заявила Кэтрин. – Я хочу, чтобы ты подал на него в суд!

– Я буду выглядеть смешно, Кэтти, – пытался уверить ее муж, – президент не может судиться с журналистами...

– Почему, собственно, нет? – ответила первая леди. – Если журналисты распространяют заведомую ложь, то они должны понести наказание! А ведь в данном случае идет речь о настоящем заговоре, главой которого является делль’Амма. Теперь я понимаю его слова об урагане, который должен вымести нас из Белого дома! Вот она, месть, и ты не имеешь права сидеть сложа руки!

– Кэтти, ты же знаешь, что у многих президентов были любовницы, – сказал супруг. – Например, у моего кумира Джона Кеннеди их был целый выводок. Как и у сменившего его Линдона Джонсона...

– Избавь меня от постельных подробностей! – остановила супруга Кэтрин. – Ты не Кеннеди, а Малиновски далеко не Мэрилин Монро. Сегодня же поговори со своими адвокатами, и пусть они примут жесткие меры в отношении тех, кто порочит нашу репутацию. Запомни, именно нашу – твою, мою и нашей дочери!

Том признал правоту жены и подал в суд на газеты и телеканал за клевету и распространение заведомо ложных сведений. Кэтрин знала, что отношения с журналистской братией у нее далеко не идеальные, ее часто обвиняли в том, что она старается отгородить Белый дом от репортеров и пичкает их информацией, которая выгодна ей самой, но сама Кэтрин не видела в том ничего зазорного: кто сказал, что газеты должны сообщать только так называемые разоблачительные факты?