Под Москвой
Шрифт:
Антон Петрович, сжав зубы, морщился.
– Надо отправить всех раненых в госпиталь, - немного подумав, приказал он Нине.
– Куда же отправлять? Медэскадрон неизвестно где. Посылали искать, не нашли.
– Надо отыскать какой-нибудь другой госпиталь.
– Есть рядом с нами в лесу, но туда не берут.
– Как это не берут?
– У них все машины перегружены, а у нас даже перевязочных материалов нет. Все медицинские повозки отстали.
У Антона Петровича на лбу заметно вздулись жилки, сведенные к переносице,
– Повозки-то почему отстали?
– спросил он сурово и требовательно.
Нина с первых же дней после перехода в полк действовала на Осипова раздражающе. Вручив распоряжение Доватора, она с откровенной сердечностью рассказала Осипову о своих переживаниях и чувствах. Потом вспомнила и о его несчастье.
– Утешать не умею и сам не ищу утешений, - сказал Осипов так холодно, что Нине стало ясно: отношения их теперь будут далеко не такими, как хотелось бы ей. Сейчас на вопрос Осипова, почему отстали повозки, она, немного волнуясь, ответила:
– Да мы спешим куда-то... А повозки не могут угнаться за кавалерией...
– Значит, нужно, если спешим...
– А фронт сейчас, товарищ подполковник, далеко?
– осторожно спросила Нина.
– Теперь везде фронт!
Антон Петрович и сам не знал, где проходит фронт. Он не хотел говорить на эту тему, и каждый, как ему казалось, нелепый вопрос Нины раздражал его все больше и больше.
– А как же все-таки быть с ранеными? Ведь есть очень тяжелые...
Осипов почувствовал в голосе Нины затаенную горечь. Ее искренняя забота о раненых тронула его, и ему как-то неловко стало за свой грубоватый разговор с ней.
– Передайте доктору, - сказал он мягко и примиряюще, - что мы отправим раненых немедленно. Распоряжусь.
– Но у нас нет повозок!
– Найдем!
– решительно заявил Осипов.
Нина ушла на этот раз успокоенная.
ГЛАВА 4
В лесу, неподалеку от деревни Земцы, часовые остановили машину Доватора.
– В чем дело?
– приоткрыв дверцу, спросил Лев Михайлович.
Увидев генерала, сержант с петлицами пограничника почтительно козырнул, но все-таки вежливо потребовал документы.
– Мне нужен штаб армии. Я генерал Доватор.
Сержант проверил документы и снова почтительно откозырял.
Лев Михайлович задумался так крепко, что и не заметил, как заехал на просеку. Когда вылез из кабины, увидел: почти под каждым кустом стояли замаскированные машины, доверху нагруженные снарядными ящиками и военным снаряжением. Шоферы сидели группками. Всюду слышались приглушенные звуки работающих моторов, кругом чувствовалась какая-то таинственная напряженность.
В блиндаж Доватору пришлось пролезть боком. За единственным столом сидели командарм и начальник штаба Гордей Захарович.
– Ты кстати приехал. Тут приказ заготовлен, - здороваясь, сухо проговорил командарм.
Гордей Захарович что-то прогудел в усы и скребнул рукой подбородок. Его большой нос
– Мне хотелось точно узнать обстановку, - начал Доватор.
– Затем у меня...
– Надо полагать, штаб армии в своих приказах указывает обстановку? Командарм вопросительно посмотрел на Доватора, словно на незнакомого человека.
Льву Михайловичу стало не по себе. На приглашение командарма сесть Доватор отозвался:
– У меня катастрофическое положение с ковкой лошадей... Еще один такой марш, и кони обезножат.
Но командарм не слушал его. Скупо усмехнувшись, он взял со стола бумажку и молча подал ее Доватору.
Пробежав первые строки, Лев Михайлович почувствовал, что голова его идет кругом. Это был боевой приказ на марш с более жесткими сроками, чем предыдущий. Гибельный марш для некованых коней!
– Очень трудно выполнить такой приказ, товарищ генерал.
– А я вас об этом не спрашиваю, товарищ генерал-майор, - отчеканил командарм.
Гордей Захарович, пощипывая ус, прищурился, веки у него набухли от бессонницы.
– Почему соединение не получает боевой задачи?
– тихо спросил Доватор.
– Люди рвутся в бой, а мы их отводим на восток, даем шестидесятикилометровые марши на раскованных конях!
– Люди рвутся в бой - это хорошо! А вы будете выполнять стратегическую задачу!
– заметил Гордей Захарович.
– То есть?
– Оборонять Москву!
Лев Михайлович, не понимая, взглянул на командарма.
– Да! Будем отстаивать Москву, - не поднимая головы, тихо подтвердил командарм.
– Отстаивать Москву!
– неожиданно выкрикнул Доватор и порывисто встал.
– А отдавать Москву никто и не собирается.
– Совершенно верно! Наша задача заключается в том, чтобы разбить гитлеровцев под Москвой. Поэтому конские подковы не могут влиять на выполнение стратегической задачи. Армия отходит на новые рубежи. Вам приказано совершить быстрейший марш. В самом ближайшем времени вы получите боевую задачу... Только уже у нового командующего армией.
Командарм медленно опустил голову. Аудиенция была закончена.
Доватор, громко стуча шпорами, поднялся по ступенькам блиндажа наверх.
В ясном и морозном безветрии грохот стрельбы был отчетлив и близок. Красноватый свет предвечернего солнца ложился на забрызганную грязью машину, на кочкастую дорогу, скользил по вереницам повозок, нагруженных разной кладью. Солдаты, дергая вожжами, понукали замученных лошадей, другие устало шли сзади.
Доватор с грустью провожал глазами это невеселое шествие. Вдруг солдаты на повозках побросали вожжи и, соскочив на землю, пустились бежать по жнивью к молодому соснячку. Доватор, не понимая, в чем дело, приказал шоферу остановить машину. Выйдя из кабины, он услышал гул моторов. Впереди, над чернеющим лесом, летели самолеты со свастикой. Доватор стал было считать, насчитал шестьдесят и бросил...