Под прицелом
Шрифт:
– Угу, и я так думаю. Если любят друг друга.
Далее предстояло понаблюдать, как серьезный рациональный отец прокручивает это все в голове, сидя в темной машине с притушенными фарами и приглушенным радио, когда рядом сидит она с загорелыми ногами в коротких шортах.
– Сколько тебе, семнадцать? Тогда между нами разница всего восемнадцать лет, – говорил он, скостив себе от трех до шести лет. – Представляешь?.. Скажем, через пару лет, если б я не был женат... Можешь себе представить нас вместе?
– Я об этом не думала.
– Но ведь это возможно, правда?
– Господи, можно, наверное.
За один сезон с декабря по апрель шесть отцов конечно же под мухой после вечеринки, живущие в миле
А трое пошли дальше.
Один, отвозя Нэнси домой, свернул с дороги, не доехав до улицы, где стоял ее дом, въехал в ивняк, росший вдоль пустынного канала, и заглушил мотор. Потом привлек ее к себе под тихий голос Синатры, лившийся из радиоприемника на приборной доске, и с мрачным, жадным взглядом нежно и долго целовал в губы. Когда поцелуй закончился, Нэнси, поерзав, угнездилась поближе и склонила голову ему на плечо.
Второй в конце дня случайно наткнулся на Нэнси в аптекарском магазинчике торгового центра "Оушн Майл", возле стойки с книжками в бумажной обложке, и спросил, не подбросить ли ее домой. А потом – потому что день выдался просто жуткий – поинтересовался, нет ли у нее желания проехаться в Байя-Мар, посмотреть на приходящие рыболовецкие суда. Проведенного в Байя-Мар времени хватило на покупку коробки пива и поездку по берегу почти до Помпано, где строилась новая улица кооперативных домов – на развороченной земле под светившим в половине шестого солнцем торчали пустые бетонные коробки.
Они остановились в тени под восточным крылом одного из будущих домов, и отец выпил три банки пива, все чаще и чаще давая отхлебывать ей, сообщив, как забавно, что с ней ему разговаривать гораздо легче, чем с женой; кажется, Нэнси лучше его понимает. Он нежно обнял ее, нежно дотронулся до подбородка, приподняв голову, но целовал пытливо, приложив ладонь к щеке. Она с теплым пристальным взором склонила голову ему на плечо.
Третий днем рано вернулся домой после гольфа и обнаружил, что жена отправилась в Майами за покупками, а Нэнси сидит с ребенком. В сухом белом раздельном купальнике она присматривала за четырехлетним малышом, барахтавшимся на мелководье плавательного бассейна. Теперь ей можно было уйти, но отец попросил немного посидеть, уложить малыша спать, а он пока переоденется. Мужчина выпил три коктейля с джином, переплыл из конца в конец бассейн, а Нэнси наблюдала за ним, сидя в шезлонге. Вылез, встал, втянув живот, перед ней, вытерся полотенцем и спросил:
– Эй, ты еще не купалась? Нэнси сообщила, что должна идти.
– Да ладно, не будь цыпленком! – отреагировал он.
Затем он схватил ее, она для приличия посопротивлялась со смехом, угадав тайную мысль, с которой ему захотелось бросить ее в бассейн. Когда она вошла в дом, он пошел следом, лишь задержавшись на кухне, чтобы снова смешать коктейль. Нэнси прошла переодеться в комнату для гостей, закрыла дверь, сняла лифчик купальника, принялась сушить волосы. Долго ждать не пришлось.
– Ты в приличном виде? – спросил отец семейства, открывая дверь.
Нэнси взвизгнула и отвернулась, видя в зеркальном шкафу, как он приближается сзади. Почувствовала, как его руки легли ей на бедра, потом скользнули к талии, откинула голову и склонила ее ему на плечо.
Всем трем отцам, которые не увильнули, она, прижавшись, склоняла голову на плечо и говорила:
– Знаете, что я хочу сделать?
И все трое шептали:
– Нет.
И она отвечала:
– Я хочу написать вашей жене, сообщить, как вы собирались воспользоваться шестнадцатилетней девушкой, вот что.
И однажды это сделала.
Рей Ритчи, отец номер два, тот, что возил Нэнси в Помпано, глянув на письмо, сказал жене:
– Тебе отлично известно, что мне нравятся девушки. Но я не переступаю черту.
Так и заявил. У него почти всегда было что-то на стороне, от подруг на уик-энд за городом до круглогодичных свиданий в пригороде, и он знал, что жена не собирается поднимать из-за этого шум. Он был занятым деловым человеком, часто разъезжал, имел долю в нескольких компаниях в дополнение к "Ритчис фудс", предоставил жене дом стоимостью в полтораста тысяч долларов, постоянную прислугу, членство в клубах, кредит по открытым счетам; их единственный ребенок учился в хорошей школе, так что она могла верить всему, чему ей хотелось поверить.
До следующего сезона Нэнси больше не видела Рея Ритчи. Она уже не сидела с детьми, а работала в сезонном магазинчике торгового центра "Оушн Майл". Столкнувшись с ней на сей раз, Рей Ритчи не повез ее ни в Байя-Мар, ни в Помпано. Он увез ее на уик-энд, с субботы до вторника, в отель на острове Большая Багама.
В следующем году Четвертого июля [7] Нэнси была «мисс Перченый Огурчик» – проезжала в темно-зеленом купальном костюме и в темно-зеленых туфлях на высоких каблуках за марширующим оркестром «Холден консолидейтед» по Джиниве-Бич, помахивая всем с крыши «континенталя» Рея Ритчи. В августе она написала матери, что получила работу в рекламном отделе «Ритчис фудс». Писала Нэнси это письмо в квартире стоимостью четыреста долларов в месяц с видом на реку Детройт.
7
Четвертое июля – День независимости, один из больших праздников США.
В качестве "мисс Перченый Огурчик" она присутствовала на встречах, рекламных мероприятиях, на открытиях магазинов. Побывала с Реем в Кливленде, Чикаго и Миннеаполисе. Позировала на выставках товаров "Ритчис фудс" и раздавала образцы. Она ждала Рея в номерах отелей, ездила с ним в аэропорты, сидела с его компанией в "клубах зайчишек" и "клубах своего ключа" [8] , будучи, как правило, единственной девушкой за столиком.
8
Девушки, обслуживающие эксклюзивные плейбой-клубы, носят в качестве униформы купальник с заячьим хвостиком и заячьи ушки на голове; частные "клубы своего ключа" открыты только для членов, имеющих собственный ключ от дверей.
Оставаясь в квартире, весь день слушала радио или включала проигрыватель. Читала "Вот", "Базар", "Тин". Расхаживала по квартире, разглядывая себя в зеркало. Смотрела в окно на застывшую зимой Детройт-Ривер, на видневшиеся на горизонте фабричные склады Виндзора, штат Онтарио. Дурачилась с репортером из рекламного агентства "Ритчис фудс", который притворялся, будто чувствует себя свободно, но постоянно поглядывал на дверь. Выходные просиживала в одиночестве, когда Рей был с семьей в Форт-Лодердейле. Сама подумывала поехать взглянуть, как поживает старушка мама, но тут Рей спросил, не хочется ли ей провести лето в доме на берегу, куда он будет часто заскакивать, и там прохладнее, чем в Детройте.