Под сенью замка
Шрифт:
— По приезде ты обмолвилась, что тебе необходимо кое-что со мной обсудить. А потом мы с тобой… отвлеклись. — Он с улыбкой поднял бровь. — Так что же это за дело?
Его вопрос поверг Джейн в смущение. Словно солнце мгновенно зашло за тучи. Этого момента она больше всего боялась.
— Да… я… — Она опустила глаза.
Эдвард застегивал рубашку. Он нахмурился и подозрительно посмотрел на нее. Черные мысли вновь овладели им.
— Так в чем дело?
Голос его звучал спокойно, даже слишком спокойно, а у Джейн сильно забилось
— Взгляни на меня, Джейн.
Она подняла голову — на нее смотрели непреклонные темные глаза. Она заколебалась. Но необходимость помочь несчастным влюбленным заставила ее твердо ответить:
— Я… приехала просить тебя о помощи, Эдвард.
Он понимающе кивнул:
— И кому же нужна помощь?
— Саймону. Саймону Баттериджу.
Глава тринадцатая
Имя Саймона, с трудом вымолвленное Джейн, произвело впечатление разорвавшегося пушечного ядра. Казалось, прошла вечность, прежде чем Эдвард ледяным голосом сказал:
— Понятно.
У Джейн сдавило сердце. Перед ней стоял не пламенный любовник прошедшей страстной ночи, а суровый воин из вражеского стана.
— И чем я могу помочь?
— Ты имеешь власть, Эдвард, и влияние. Тебе не трудно, добиться его, освобождения из Тауэра.
Глаза Эдварда стали холодными как сталь.
— Как я вижу, ты хорошо осведомлена.
— Я… увидела его в Лондоне среди группы взятых в плен роялистов. Я спросила у солдата, куда их ведут, и он сказал, что в Тауэр.
— Почему же ты не попросила об этом вчера вечером, когда приехала? Хотела сначала растопить мое податливое сердце?
— Прости меня, Эдвард, я хотела сказать сразу, но… — Она покраснела и замолчала. Не напоминать же своему бесчувственному мужу о его любовном нетерпении.
Эдвард понял причину ее неловкости и, презрительно ухмыльнувшись, пожал плечами.
— Можешь не объяснять, — разгневанно произнес он. — Я помню, с каким пылом набросился на тебя. Ты не устояла перед моим любовным натиском и выбросила красавчика из головы. Но не надолго, — он насмешливо взглянул на нее. — Ведь так? — Он сел и стал натягивать сапоги. — Баттеридж — узник, и ты должна с этим смириться.
Джейн покраснела от гнева.
— Я никогда с этим не смирюсь!
— Мое мнение о нем тебе известно. Почему ты рассчитываешь на то, что я стану добиваться его освобождения?
— Пожалуйста, Эдвард, — молила Джейн. — Сделай это не ради меня, а ради Джеймса. — Она заметила боль в его глазах при упоминании о брате и решила сыграть на этом. В такой ситуации все средства хороши. — Я знаю, что часто после переговоров узников обменивают, а раненых офицеров иногда освобождают под честное слово. Я умоляю тебя использовать все твое влияние на парламент.
— Для тебя очень важно, чтобы он был освобожден? — резко спросил он. — Какое еще может быть доказательство твоей любви? Ты мгновенно бросаешься к нему на помощь.
— Я не люблю Саймона! — с жаром воскликнула
Она вздохнула, сознавая, что его обвинения вызваны исключительно ревностью. Если бы только она могла сказать, что это Энн любит Саймона! Но это делу не поможет, а разъярит его еще больше.
— Я приехала сюда в надежде на твою помощь — в память о Джеймсе. Я не простила бы себе, не попытайся я сделать этого, даже навлекая на себя твой гнев. — Джейн дотронулась дрожащей рукой до Эдварда и подняла на него полные слез янтарные глаза. — Пожалуйста, Эдвард. Ты должен мне верить, иначе наш брак станет просто фарсом.
Ее убитое горем лицо смягчило гнев Эдварда. Он слишком любил ее, чтобы продолжать эту ссору. Она права — в браке должно существовать взаимное доверие. Он с силой прижал ее к себе, отбросив сдержанность и холодность.
— Я люблю тебя, Джейн. Иначе ревновал бы. Я поступил нечестно с тобой, любимая. Тебе не следовало приезжать. Видишь ли, я уже начал заниматься освобождением сэра Саймона. На днях он выйдет из Тауэра.
Потрясенная Джейн не могла поверить услышанному.
— Ты… ты знал, что он заточен в Тауэр? — прошептала она.
— Да. Я тоже видел его в Дерби накануне нашей брачной ночи. Вот почему я не вернулся тогда в Бистоун-Лодж. Я хотел вернуться, но после того, как увидел его, не смог этого сделать.
— Но… что случилось? — ничего не понимая, спросила Джейн. — Почему ты не сказал мне, что видел Саймона? Его уже тогда поймали?
— Да. Я как раз вышел от сэра Джона, а Саймон стоял среди пленников. Я ничего не сказал тебе, думал, ты любишь его, а узнав, что он попал в плен, бросишься к сэру Джону с мольбами освободить его. Это поставило бы меня в неловкое положение.
— Но… я все равно не могу понять, почему ты не вернулся ко мне в Бистоун-Лодж? Причем здесь Саймон?
— А при том, что я — эгоист. Я был вне себя от ревности, твердо веря, что он занимает особое место в твоей душе. Вернись я, то не смог бы сдержать злости, не очень уместной в первую брачную ночь.
— И поэтому ты вернулся к сэру Джону и напился, — с улыбкой пожурила его Джейн.
— Мое тогдашнее поведение заслуживает самого строгого упрека с твоей стороны. Но что сделано, то сделано — и я молю о прошении.
— Ты его получил, — нежно ответила она. — Но ничего этого не произошло бы, будь мы друг с другом пооткровеннее. А почему ты считаешь, что должен освободить Саймона?
— Тебе ведь известно, что я не очень высокого о нем мнения и даже симпатии к нему не испытывал никогда. Но я помню, как был к нему привязан Джеймс, — с чувством произнес Эдвард, — и мне захотелось сделать добро в память о нашей дружбе. Зная, что группа пленных из Дерби направляется в Лондон, я выяснил, в какую тюрьму посадят Саймона.