Под сводами высокой лжи
Шрифт:
– Не знаю. – Мои плечи неуверенно передёрнулись.
Что-то подсказывало мне, что и впрямь не следует уезжать. Но я не был готов порвать со службой, несмотря на моё почти полное охлаждение к ней.
– Когда тебе ехать?
– Дней через пять. Всего на неделю, не дольше.
– Что ж… – теперь она пожала плечами.
Мануэля я углядел сразу. Он стоял на ступеньках отеля и смотрел, прищурившись, на качавшиеся возле набережной гондолы. Их серебристые
Мануэль заметил меня, кивнул и сделал несколько шагов навстречу. Он был невысок, коротко подстрижен, гладко выбрит. На нём были джинсы и просторная лёгкая рубашка.
– Впервые вижу тебя не в костюме, Маноло, – я протянул ему руку.
– Этот город не терпит строгих костюмов, – ответил он, улыбаясь. – Тут надо одеваться попроще. Или уж облачаться в пышные наряды во время фестиваля.
Жемчуга, золото, перья, маски и всякое такое… Как твои дела?
– Замечательно.
– Болеслав сейчас внутри, завтракает. Минут через тридцать он уйдёт с женой на съёмочную площадку.
– Что ж…
Мы прошли в ресторан отеля. Отовсюду со стен взирали бронзовые лепные амурчики, прятавшиеся за бронзовыми же лепестками виньеток, торжественно блестели золотом изысканные канделябры, массивные багеты с цветочными узорами обрамляли старинные масляные полотна с видами Венеции.
Трынчев сидел с женой за столом у окна. Весь его облик олицетворял глубочайшее спокойствие и уверенность. Жена, напротив, с усилием держала себя в руках, выглядела напряжённой, какой-то натянутой. Молодая и красивая женщина, – но красота её была, пожалуй, чересчур изысканной: тонкий нос, тонкие губы, прозрачные голубые глаза, мягкая копна собранных на затылке волос – слишком много точёности и холода. Впрочем, в паре с мужем она смотрелась как нельзя лучше – он был черноволосый, на лице выразительно выделялся крупный нос, большие губы.
Мануэль Рамирес приветственно махнул рукой, привлекая внимание Болеслава. Тот улыбнулся.
– Доброе утро, – поздоровался Мануэль по-испански.
– Приветствую.
– Я не один. Хочу представить вам моего друга, – Рамирес указал на меня. – Только что встретил его возле отеля.
Болеслав кивнул мне.
– Журналист из России, – представил меня Мануэль.
– Юрий Полётов, – добавил я.
На лице Трынчева отразилось удивление.
– Юрий Полётов? – переспросил он по-русски. – Писатель?
Теперь настал мой черёд удивляться:
– Откуда вы знаете, что писатель?
– Месяца два тому назад мне привезли из Москвы ваши книги. Я до сих пор нахожусь под впечатлением. Вот уж не думал, что буду иметь честь познакомиться с автором лично.
– Вы читали мои книги? – не поверил я. – Не предполагал, что кто-то за рубежом знаком с моим творчеством.
– Я распорядился, чтобы мне прислали что-нибудь ещё из ваших произведений, но меня уверили, что больше ничего не публиковалось.
– Это правда. Но месяца через два появится ещё пара книг… А вы прекрасно говорите по-русски, господин Трынчев.
– По-английски, по-французски и по-арабски тоже. Люблю учить языки. Есть в этом необъяснимое очарование. Сейчас принялся за греческий… Послушайте, Юрий, я так ошеломлён нашей внезапной встречей, что забыл представить вам мою жену. – Он величественным жестом указал на сидевшую напротив него блондинку. – Это Памела. Но она владеет только английским языком.
Молодая женщина ответила любезной улыбкой на мой поклон и сказала торопливо:
– Дорогой, мне пора. Ты присоединишься ко мне?
По лицу Болеслава пробежала тень замешательства.
Он глянул на меня и проговорил медленно:
– Я приду прямо на площадку, Пэм. Хочу поговорить с господином Полётовым.
– Но ты обещал, что мы будем вместе! – она поджала губы, капризно дёрнула подбородком.
– Дорогая, я приду чуть позже.
– Моё появление нарушило ваши планы? – с беспокойством спросил я.
– У жены сегодня съёмка, – пояснил Трынчев. – Она нервничает. Хочет, чтобы я был рядом… Ох уж эти женщины!
– Не буду задерживать вас, – я поспешно поднялся из-за стола.
– Юрий, я не могу расстаться с вами вот так… Упустить такой случай! Мы должны обязательно увидеться, поговорить, – Болеслав встал. – Как долго вы будете в Венеции? Может, встретимся завтра? Завтра все ужасы на съёмочной площадке заканчиваются.
– Завтра? – Я изобразил размышление, а сам подумал радостно: «Вот это удача! Он читал мои книги! И они понравились ему… Да, теперь можно спокойно развивать наши отношения. Козыри у меня на руках». И сказал вслух: – Постараюсь сегодня завершить все дела.
– Чудесно! – воскликнул Болеслав. – Договоритесь обо всём с Мануэлем. Мне пора бежать… Дружище, – он похлопал Рамиреса по плечу и указал глазами на меня, – не отпускайте далеко этого человека. Подумать только – Юрий Полётов! За последние годы я не читал ничего лучше! Как жаль, Мануэль, что вы не знаете русского языка. Вы лишаете себя настоящего удовольствия.
– Когда-нибудь, надеюсь, эти книги переведут на испанский, – отозвался Рамирес.
– В мире всё слишком стремительно меняется, – сказал Болеслав уже через плечо. – Не следует рассчитывать на «когда-нибудь»!
Болеслав и Памела скрылись.
– Надо же! – проговорил Рамирес. – Он читал твои книги. Он тебя не знает, но книги читал. А у меня всё наоборот… Мне тоже хочется почитать, раз они произвели сильное впечатление на Трынчева. Все говорят, что у него исключительный вкус. Ты знаешь, что он много помогает музыкантам?
– Любит музыку?
– Обожает. Он вообще любит искусство… Ты удовлетворён знакомством?
– Спасибо, Маноло, ты оказал мне великую услугу…
На следующий день мы с Трынчевым снова встретились. Я привёл с собой Костикова.