Под тихое мурчание...
Шрифт:
А еще дорога внезапно начала сильно петлять и разветвляться, так что Грушеву пришлось то и дело останавливаться, чтобы свериться с картой и выбрать верное направление на очередной развилке. Карта сообщала ему о том, что в этом месте был создан целый лабиринт из пересекающихся, расходящихся в разные стороны и снова сливающихся друг с другом дорог и просек, но нужный путь был выделен на ней красной линией. В реальности же все выглядело далеко не так четко и понятно: все перепутанные дороги были одинаково белыми и похожими друг на друга, и в какой-то момент Егору даже показалось, что он ездит по кругу, потеряв нужное направление, и либо будет кружить таким манером, пока у него не кончится бензин, либо покатится обратно в кошачий город.
—
Но в конце концов, развилок стало меньше, а потом они и вовсе исчезли — перед ним снова была прямая, хотя и по-прежнему страшно ухабистая дорога, местами почти полностью заваленная сугробами. Измотанный «лабиринтом» Грушев ненадолго остановился, выпил теплого чаю из термоса и со вздохом двинулся дальше, по-прежнему стараясь сосредоточиться на дороге и не думать о том, что он станет делать, когда попадет в Туруханск.
И все-таки совсем выкинуть из головы незнакомца из Ирландии, которому что-то так срочно потребовалось в кошачьем городе, водитель не мог. Точнее, как внезапно понял молодой человек, он не мог не думать о Тае, которая ждала этого ирландца. Ведь возможно, это не Шону зачем-то срочно надо было в сибирский город кошек, возможно, наоборот, Таисии было что-то нужно от него…
«И что такого для нее может сделать ирландец, чего не мог бы я!» — проворчал про себя Егор. Теперь ему еще больше хотелось промчаться мимо заправки на полной скорости и укатить на другой конец Туруханска, чтобы друг Полуяновой точно не смог бы его найти. Хотя, казалось бы, какое ему дело до них двоих? Он же все равно сегодня расстался с Таисией навсегда. Не попрощавшись с ней толком, чтобы не вызвать подозрений, не сказав ей даже пары добрых слов за то, что она заботилась о нем, доверяла ему, в конце концов, выпустила его из города…
Объезжая особенно крупную яму посреди дороги, Грушев поймал себя на новой мысли — с чего он так боится встретиться с Шоном? Если тот и правда будет ждать его на заправке, чтобы ехать в кошачий город, то почему бы не сказать ему, что Егор не собирается туда возвращаться, и не предложить ему добраться туда самостоятельно на его грузовике? В конце концов, грузовик принадлежит пансионату, и угонять его в любом случае нельзя, внезапно пришло Грушеву в голову, и он пристыженно хмыкнул. Ладно, не будет он бегать от ирландца. Подождет его, как и обещал Тае, у заправки, а когда он подойдет, уступит ему место за рулем. Доехать до города кошек Шону, конечно, будет непросто, но если Егор с этим справился, значит, и он не заблудится. Уж наверное европеец умеет машину водить? А если и не умеет, так Егор ему покажет, как трогаться с места и тормозить — дотащится как-нибудь до города на первой передаче. Или все-таки свяжется с Таисией по интернету, а пока она будет искать для него другую машину, посидит в тепле в кабине грузовика.
Это решение уже не вызывало у Грушева никакого протеста. Ведь действительно так он никого не обидит! Шон попадет к Таисии, пансионат получит назад свою машину и секретную карту. Правда, у этого плана было одно рискованное место: ирландец мог не согласиться ехать один и попытаться заставить Егора вернуться. Но, поразмыслив немного, Грушев понял, что этого опасаться не стоит. Шон не стал бы поднимать шум рядом с постом гаишников, которым не положено было ничего знать о закрытом городе. А сам Егор, если бы О’Нил попытался силой запихнуть его в грузовик, поднять шум как раз мог бы, и коллега Таисии не мог не понимать, что он непременно это сделает. Так что нет, от ирландского гостя можно было ожидать максимум уговоров вернуться, но поддаваться на чьи-либо уговоры Грушев точно не собирался.
Дорога, тем временем, стала совсем разбитой и ухабистой, да к тому же заваленной еще более высокими сугробами. Егор сбавил скорость до сорока километров, но его все равно страшно трясло и швыряло из стороны в сторону. Он мысленно поблагодарил судьбу за то, что не успел поужинать — иначе сейчас точно расстался бы со всем съеденным. «Скорее всего, дорога будет примерно такой до самого конца, — подумалось ему. — Выезд из Туруханска в кошачий город должен быть незаметным и казаться давно заброшенным, чтобы никому не захотелось съездить и посмотреть, куда эта дорога ведет». Эта мысль не особо радовала, но Егора немного утешал тот факт, что его коллеги-водители из города кошек не раз ездили по этому шоссе и всегда благополучно возвращались. Значит, в принципе проехать здесь было возможно. И несмотря на маленькую скорость, с которой Егор теперь тащился, по его подсчетам, Туруханск был уже близко. Через полчаса или около того Грушев должен был достичь своей цели — и снова оказаться на свободе. В обычном мире, где нет никаких мистических тайн и сказочных животных. Котов-баюнов, способных лечить, и жар-птиц, о которых он узнал всего пару часов назад и которых теперь уже никогда не увидит…
Как не увидит и всех тех кошек, с которыми он успел познакомиться в секретном городе. Как не увидит и Таисию.
Грузовик подпрыгнул на очередной неровности, и на Егора внезапно накинулись все те мысли, которые он упорно — и успешно — отгонял от себя с того момента, когда выехал из кошачьего города. Мысли о том, что возвращаясь в большой «внешний» мир, он навсегда теряет маленький мир закрытого города, в котором… В котором ему было так хорошо… В котором он чуть ли не впервые в жизни был по-настоящему счастлив.
Этот маленький мир остался далеко позади. Со всеми своими узкими уютными улицами, теплым светом фонарей и снежинками, роящимися в этом свете. С кошками, которые мурчали Егору, с людьми, которые ему улыбались. С восточной красавицей Таисией, которая так много рассказала ему о неизвестной, сказочной стороне жизни — и которая могла бы рассказать и показать неизмеримо больше, если бы он остался с ней.
С которой он теперь уже никогда не увидится. Никогда не будет разговаривать о кошках, и о других мифических существах, и о далеком Таиланде. И не только разговаривать. Еще он никогда не пригласит ее на свидание, никогда не угостит ее чашечкой кофе, никогда не предложит продолжить посиделки в его комнате…
Водитель помотал головой — что это за мысли теперь полезли ему в голову? Почти всю дорогу он умудрялся не думать о том, что Тая ему нравится, не вспоминать, что ему хотелось позвать ее на свидание, еще когда он только познакомился с ней, что он даже строил планы, как отвадить от нее Константина, когда считал его своим соперником… И вот теперь эти воспоминания налетели на него, словно нахальные птицы, которых он пытался прогнать, но которые этого не испугались. Мало того, к их стае постоянно присоединялись все новые птички!
Он никогда больше не услышит такого мелодичного голоса Полуяновой. Никогда не увидит ее узких черных восточных глаз, таких редких и необычных для холодного северного города. Никогда не будет вместе с ней ждать весны, радоваться первым сосулькам на крышах и вдыхать аромат талой воды, никогда не будет гулять с ней в лесу, окружающем город, во время короткого, но такого яркого северного лета, никогда не будет вместе с ней любоваться первыми срывающимися с веток осенними листьями.
А еще они никогда не будут вместе помогать людям, приехавшим в пансионат на лечение, не будут радостно обниматься, когда очередной пациент, обложенный со всех сторон мурлычащими котами, откроет глаза, а потом впервые самостоятельно встанет с кровати. Возможно, когда-нибудь он встретит другую девушку, с которой у него будут и свидания, и прогулки, и всевозможная романтика — но вот этого совместного счастья от того, что на их глазах произошло чудо и что они оба помогли ему свершиться, в его жизни не случится точно. Этим счастьем он заплатил за возможность вырваться из кошачьего города… туда, где его не ждет ничего хорошего. Стоило ли оно того?