Под тихое мурчание...
Шрифт:
Голос у него звучал хрипло и как-то слабо, словно он был очень уставшим или паршиво себя чувствовал.
— Из Гуидора я никого не жду, — отозвался Грушев. Он впервые слышал это название, но зато знал, что секретные города, в которых разводят необычных животных, вообще не имеют имен, и у него запоздало мелькнула мысль, что под видом знакомого Таисии в ее безымянный город мог зачем-нибудь наведаться какой-нибудь шпион.
— Да, я из… поселка без имени, который находится рядом с Гуидором, — уточнил Шон. — Так же, как ваш город без имени находится рядом с этим, — он махнул рукой себе за спину. — С Тху… Тру… Туруханском, так, кажется?
—
— Тэйя Полью… Полуйа… — его собеседник внезапно скривился и закашлялся. — Простите, ваши русские имена — это очень сложно!
— Садитесь, — Грушев махнул рукой в сторону пассажирской дверцы, и Шон, молча кивнув, стал обходить вокруг кабины, по-прежнему опираясь о нее рукой. Сначала Егору показалось, что он прихрамывает, но потом шофер понял, что дело не в этом — ирландца просто слегка шатало из стороны в сторону, словно у него кружилась голова.
Остановившись перед пассажирской дверцей, Шон взялся за ее ручку, но внезапно закашлялся, схватившись за грудь и еще сильнее пошатнувшись. Грушев открыл эту дверь и протянул ему руку:
— Что с вами? Вам плохо?
О’Нил помотал было головой, похоже, не желая признаваться в своей слабости, но потом со вздохом махнул рукой:
— Да, я немного не рассчитал силы. Помогите мне забраться…
Поднатужившись, Егор потянул его в кабину обеими руками и втащил на сиденье. Шон при этом кривился от боли, а оказавшись в кабине, опять закашлялся, прижимая ладонь ко рту. Грушев заметил, что руки у него были чем-то испачканы, включил в кабине свет и вздрогнул — обе ладони были в чем-то красном.
Новый знакомый заметил его испуганный взгляд и через силу улыбнулся:
— Не бойтесь заразиться. Это не туб… не болезнь, которую мне не выговорить! Это я ударился…
Егор продолжал смотреть на него с сомнением, и улыбка Шона стала насмешливой.
— Вам в любом случае нечего бояться. Мы же скоро приедем к йольским котам… к котам-целителям! — сказал ирландец и закашлялся еще сильнее.
В этом он был прав — теперь Грушев точно должен был разворачиваться и ехать назад, в кошачий город. Отправлять туда своего нового знакомого в таком состоянии он не стал бы, даже если бы по-прежнему хотел сбежать.
А сбегать ему теперь уже точно никуда не хотелось, внезапно понял Егор. Все сомнения, от которых он до последнего момента не мог избавиться, после встречи с Шоном исчезли без следа. Кем бы ни был этот парень, откуда бы он ни приехал в Россию и что бы ни случилось с ним по дороге, ему явно пришлось бороться с кем-то сильным. Он не только плевался кровью — разглядев его получше при свете, Грушев заметил и багровый кровоподтек на скуле, и разбитые костяшки пальцев. Это значило, что те, с кем он дрался, могли последовать за ним и каким-то образом тоже попасть в кошачий город. И они явно были опасны для города — и для Таисии, которая, видимо, именно поэтому и попросила Егора доставить к ней Шона в такой тайне. А оставлять Таисию в опасности Грушев точно не собирался. Да еще в компании этого самого Шона — избитого, чуть ли не помирающего, героически прорвавшегося к ней из другой страны и, несомненно, способного вызвать у нее желание заботиться о нем. Как там ее кузен говорил? То птичек с подбитым крылом домой таскает, то зверушек, то целого мужчину! Этим мужчиной был Егор, и меньше всего на свете он хотел уступить свое место кому-то другому.
— Сейчас мы поедем к нашим котам, только сперва надо заправиться, — сказал Грушев своему пассажиру и, догадавшись по его недоуменному лицу, что он не все понял, указал на заправку. — Бензин надо залить, у меня мало осталось.
— А, конечно! — закивал О’Нил, и Егор завел мотор.
Заправка не заняла много времени, и вскоре грузовик уже снова переваливался через сугробы на никому не известной дороге, оставляя позади электрические огни Туруханска и все дальше углубляясь в заваленный снегом лес.
— Боюсь, нас теперь немного потрясет, — предупредил Грушев своего пассажира, а потом, со вздохом, поправил себя: — Точнее, даже не немного. Я постараюсь ехать осторожнее, но сами видите, что на дороге творится.
— Лучше ехать быстрее, — возразил Шон, глядя на возвышающиеся повсюду сугробы с плохо скрываемым испугом. — Мне надо очень срочно поговорить с вашим начальством.
В следующее мгновение машина подпрыгнула на смерзшейся куче снега, и он, тихо охнув, схватился за грудь, после чего снова попытался сделать вид, что с ним все нормально. «Надо было взять с собой кого-нибудь из баюнов!» — пришла Егору в голову запоздалая мысль, и он с виноватым видом посмотрел на ирландца. Если бы, уезжая из кошачьего города, он не думал о побеге, если бы сразу решил вернуться назад, то, наверное, додумался бы взять с собой четвероногого попутчика, хотя бы для того, чтобы ехать было не так скучно. И тогда его пассажира уже сейчас начал бы лечить мурлыкающий целитель — а так ему придется еще несколько часов терпеть боль, судя по всему, не слабую.
— Сейчас отъедем чуть подальше от города, и я посмотрю, что у меня есть в аптечке, — сказал Грушев. — Там должно быть какое-то обезболивающее. Да, и еще, — он указал на пакет, пристроенный между сиденьями, — там у меня термос с чаем, хотите? И еда какая-то была…
— Спасибо, но мне, наверное, нельзя сейчас горячее, — сдавленным голосом отозвался Шон.
— И то верно, вам, наоборот, холодное нужно, — кивнул Егор и сбавил скорость, а потом и вовсе остановился. — Сейчас, подождите, я все сделаю!
Аптечка нашлась под водительским сиденьем. Грушев, привыкший к тому, что большинство вещей в пансионате были старыми и постепенно выходящими из строя, опасался, что у лежащих в ней лекарств давно вышел срок годности — тем более, что жители кошачьего города в лекарствах почти никогда не нуждались. Но к его немалому удивлению, аптечка была в полном порядке — даже самый въедливый гаишник не нашел бы, к чему в ней можно придраться. Протянув О’Нилу упаковку таблеток, Егор вылез из машины и принялся разгребать небольшой сугроб на обочине. Как он и ожидал, под слоем рыхлого снега обнаружился лед, оставшийся после недавней оттепели, за которой последовали новые заморозки.
Молодой человек снова метнулся в кабину, достал из-под сиденья монтировку и несколькими ударами отколол от асфальта целую пригоршню мелких ледяных кусочков, которые потом, ссыпав в нашедшийся все там же под сиденьем пластиковый пакет, он тоже вручил своему подопечному.
— Вот, глотайте по одному, — сказал Егор, и Шон, понимающе кивнув в ответ, запустил в пакет руку.
Дальше они некоторое время ехали молча. Грушев, как мог, старался выбирать на дороге более ровные места, но грузовик все равно сильно трясло и сидящий рядом с ним коллега Таисии болезненно морщился. Но когда Егор пробовал ехать медленнее в надежде хотя бы так уменьшить тряску, его пассажир начинал беспокойно ерзать на сиденье и молча бросать нервные взгляды на часы.