Под знаком мантикоры
Шрифт:
Как и подозревал Фернан, де Каэло специально придержал удар. Вот и сейчас он не стал добивать шута, а отошел в сторону и ликующе поднял шпагу вверх.
– Сдавайся, дурак, и умрешь быстро, иначе я продолжу свою игру и буду кромсать тебя по кусочкам!
– Прекратите издеваться, сеньор! – В голосе герцога де Вольга смешались ненависть и презрение. Да, он не любил шута из-за тех соленых шуточек, что доставались ему время от времени, но на творимое сейчас Паоло Жозе не мог смотреть спокойно. – Вы деретесь с дворянином!
– Он
– Я еще жив! – неожиданно заорал шут и, резко развернувшись, метнул в своего противника дагу.
Будь де Каэло внимательней, он бы без труда отбил летящий в него клинок или же попросту увернулся от него. Но барон оказался слишком самоуверен и рано сбросил противника со счетов. А правило – никаких правил, позволяло использовать в дуэли любые приемы, даже столь грязные, как удары в лицо и метание клинков.
Дага угодила де Каэло точнехонько под грудину. Он пошатнулся, не веряще уставился на клинок, затем перевел взгляд на шута. Закашлял и рухнул на колени. По белой рубахе с катастрофической скоростью расползалось кровавое пятно. Барон тут же попытался подняться на ноги, опираясь на воткнутую в землю шпагу, но у него ничего не вышло. Силы оставили Чегерского Медведя.
Сквозь пальцы прижатой к лицу руки маркиза де Армунга текла кровь. Он, шатаясь, подошел к оброненной шпаге, убрал от раны руку и поднял клинок. Вид шута был страшен – все лицо, усы и рубаха в крови, на месте глаза кровавая дыра. Волоча клинок по земле, победитель направился к коленопреклоненному де Каэло. Тот еще раз попытался встать – и вновь неудачно.
– По… – Барон силился что-то сказать, но закашлялся. – Пощ-щады!
– Я оглох! – процедил де Армунг и всадил шпагу в сердце противника.
Удар был столь силен, что клинок пробил человека насквозь и на целых два локтя вышел из спины де Каэло. Не удержавшись на ногах, шут рухнул на труп своего врага и кровника. Это пробудило зрителей от спячки. И с той и с другой стороны к дуэлянтам бросились люди.
– Проклятье! – Фернан, превозмогая боль, подбежал к шуту. Над ним уже хлопотал лекарь.
– Что с ним?! Он жив?!
– Неужели… вы думаете, что я пропущу… предстоящую пирушку?
Гримаса шута менее всего напоминала улыбку, но Фернан расхохотался.
– Побери меня тьма! Я только что проиграл двадцать этудо, но нисколько об этом не жалею!
– Охотно верю. Надеюсь… дражайший кабанчик не… подложил мне свинью и сдох? Я не в том состоянии, чтобы продолжать… бой.
– Сеньор, оставьте разговоры! – Сейчас лекарь Его Светлости был богом, от которого зависела жизнь, и никто не решался с ним спорить. – У вас сильное кровотечение… Игнасио, займись плечом и боком! Разойдитесь, дайте я осмотрю рану на лице… Кто-нибудь, подержите ему голову!
Рийна, невесть как оказавшаяся ближе всех к шуту, встала возле де Армунга на колени и, не обращая внимания на кровь, которая тут же испачкала ее штаны и камзол, обеими руками прижала голову Сезара к земле.
– Сеньор, к сожалению, должен вам сообщить, что вы потеряли глаз. – Слова лекаря были скупы и падали, как топор палача.
– К Искусителю… глаз и де Каэло! Про… Ау! Что же ты… делаешь, негодяй?! Больно! – простонал шут. – Проклятье! Я проживу без глаза… к тому же… к тому же теперь я с чистой совестью могу повязать… Тысяча демонов, осторожнее!… Могу повязать черную повязку и податься в моряки… Они, как говорят, любят одноглазых… ребят. Сеньора, вы возьмете одноглазого дурака к себе в команду?
– Конечно. – Сейчас голос ламии был неожиданно ласков и даже нежен.
– И я буду самым лучшим дураком во всем военном флоте?
– Вы будете дураком, если не замолчите! – бросил лекарь. – Мне надо остановить вам кровь, или готовьтесь к отпеванию.
– Помолчите, Сезар.
– И все же… Я смею надеяться… посетить ваш фрегат?! Я ни разу в жизни… не был на военном корабле. Проклятье! Должны же когда-нибудь… исполняться детские мечты?!
– Как только вы поправитесь, я самолично отведу вас на «Крокодила». Даю слово. А теперь молчите.
– Сейчас будет больно. Держите крепко, сеньора! – произнес лекарь, погружая в глазницу шута бинт, смоченный лекарством.
Де Армунг вскрикнул и потерял сознание. Врач и его помощник продолжили свою работу.
– Ты думал, что он победит? – поинтересовался Мигель у Фернана.
– Если бы я так думал, то не проиграл бы столько денег гвардейцам сеньора де Вредо. Клянусь крестом Спасителя, я в это до сих пор не верю! Чегерский Медведь повержен!
– Ты думаешь, де Армунг выкарабкается?
– Когда поблизости такой мастер, как Максика? Выкарабкается, никуда не денется. Правда, многие нам за это спасибо не скажут. Слишком ехиден этот шут.
– Талела, – Абоми, все это время старавшийся выглядеть незаметно, впервые подал голос, – я могу вылечить этого человека. Лоа помогут ему выздороветь.
– О чем он? – не понял Мигель.
– Не обращай внимания, – отмахнулся Фернан. – Хорошо, Абоми. Так и сделаем.
– Ваши раны тоже нуждаются в уходе, хозяин. Я должен их осмотреть.
– Мои царапины подождут.
– Следует продолжить дуэль, – бросил герцог.
– Поляну еще не освободили, – хмуро бросил Артуро де Дорес. В отличие от своего сына, ему было о чем волноваться.
– Не беда! Поляна достаточно велика, нам хватит места. Виконт, вы не намерены решить дело миром?
– Никогда! – бросил младший из де Доресов.
– Жаль. Тогда знайте, что я намерен вас убить. – Слова де Вольга предназначались для отца, а не сына.
– Вы? – Де Дорес зло рассмеялся, явно напрашиваясь на дополнительную ссору, и, не обращая внимания на предупреждающий взгляд отца, продолжил: