Под звуки сагатов
Шрифт:
— Не трогай! Он должен сам, тогда будет жить, — чуть затуманенные глаза ажгжара посмотрели на меня. Тряхнув головой, Кирчу следил за тем, как узоры, криво начерченные мной на сероватой коже воина, постепенно наливаются голубым свечением. Тело расслабилось на коротких два вздоха, а затем прочертилось напряжением каждой мышцы.
Прошло довольно много напряженных минут, пока кожа Ичиро, наконец, стала розоветь, изгоняя мертвенную бледность. Тело расслабилось, дыхание замедлилось, выравниваясь.
Пошатываясь от усталости, побрела в сторону кухни, где ждали выставленные мной вон люди.
— Его нужно перенести в комнату и обтереть. К утру, вероятно, будет жар. Я оставлю отвар, какой нужно. Если станет совсем плохо — будите. А пока я пойду спать. Позаботьтесь обо всем.
Вернувшись в зал, приобняв усталого Кирчу, двинулась в сторону лестницы. Ажгжар пытался протестовать, но сам едва не падал. Когда Вартам и Фатмар, в сопровождении Ислы, занялись Ичиро, мой мужчина, наконец, согласился позаботиться и о себе.
Стоило голове коснуться подушки, как спокойствие и темнота накрыли плотным одеялам, позволяя расслабиться. Конечно, может я сделала и не совсем верный выбор, поделившись с Ичиро частью своей силы, но все же спасла жизнь хорошему человеку. А о новых возможностях он, может, никогда и не узнает.
Глава 31
Ажгжар оказался очень беспокойным пациентом. Пролежав в бреду три дня, только вернувшись в сознание, мужчина попытался самостоятельно выбраться из кровати, чуть не испортив всю мою кропотливую работу. Где-то после восьмого раза вернув его в лежачее положение, я в конец потеряла терпение. Демонстративно ткнув черным пальцем в точку, где сходились мои кривые рисунки, на удивление не исчезнувшие, а так и оставшиеся на коже, отправила небольшой импульс. Ажгжара скрутило, послав по линиям слабый разряд.
— Еще раз нарушишь мое предписание, парализую на неделю, — сердито сверкнула глазами на этого неугомонного мужчину. За спиной тихо фыркал Кирчу, пытаясь подавить смех. Он так переживал за брата, что не отходил от того ни на шаг, до самого момента пробуждения. Кроме того, нас обоих весьма интересовало, каким образом аукнется этот эксперимент, с передачей жреческой силы мужчине. Не помню такого. Пока все шло очень даже хорошо, так что, может никаких последствий и не будет, как я и надеялась.
Поправлялся Ичиро довольно быстро, не смотря на нарушение режима. Я точно знала, что ночью кто-то прару раз пробирался на кухню на своих двоих, совершая набеги на кладовую. Исла об этом, конечно, тоже знала. Но, переговорив, мы пришли к выводу, что это может стимулировать нашего больного к скорейшему восстановлению прежних сил.
К середине зимы, когда ажнгжару от печальных событий остались только черные каракули моих рисунков, так и не пожелавшие исчезнуть и периодические боли в ноге с хромотой, поселение завалило снегом. Оказавшись под двухметровым слоем белого покрывала, мы почти четыре дня не могли выйти из дома. Удивительно, но эти дни оказались самыми приятными и душевными. Никуда не нежно было торопиться, бежать или что-то делать.
Мы сидели в большом зале полукругом у натопленной печи, рассказывая друг другу истории и потягивая травяные отвары. Женщины рукодельничали, мужчины чинили и мастерили то, на что в теплую пору не было времени. На полу лежали седла куджанов, спящих до весны. Зарывшись в солому, ящеры забавно скручивались кольцом, замедляя сердцебиение, погружаясь в дрему.
По небольшому крытому переходу притащив сбрую в дом, мужчины поправляли и переделывали ремни, крепления. Если бы не этот переход, мы бы, кроме прочего, остались без молока. Кирчу рассказал, что его поставили только прошлой весной, убедившись, что переход крайне необходим.
Со второго этажа было видно все поселение, отмеченное только красными крышами, видимыми из-под снежных шапок. Над каждым вился сизый дымок, создавая ощущение покоя.
— А если у кого-то случиться беда? — прижавшись носом к холодному стеклу, я рассматривала сказочный пейзаж. Снег искрился бриллиантовой крошкой в лучах солнца.
— Тогда в печь можно кинуть специальные минералы, и дым станет красным. Кто-то увидит и явится на помощь. От сюда видны все дома поселения. Именно по этому ледяного куджана держат в нашем поместье. На нем можно пробраться, так что не переживай, — ажгжар обнял меня со спины, прижав к себе, глядя на заснеженное пространство, слепящее яркими переливами.
Мне нравилось это время, но я помнила о том, что срок счастья проходит. Из отпущенных мне четырех месяцев уже минуло три.
Неприятные ощущение, иногда возникающее в руках, особенно по ночам, тоже напоминали об этом. Мышцы начинало слабо подергивать, оставаясь легким ноющим эхом в суставах. Переговорив об этом с мамой, пришла к решению, что пора готовиться, пока все не стало слишком заметно.
На создание амулетов я потратила почти десять дней, сидя за столом и связывая в определенном порядке пучки трав, веточки и бусины из разобранного ожерелья. Чем больше меток будет, тем проще будет создать переход.
Воспользовавшись первыми признаками оттепели, когда земля была еще мерзло-каменная, но уже не пряталась под толстым снеговым покрывалом, отправилась на прогулку в ближайший подлесок. В этот день получилось выложить только внешний, широкий контур круга, пряча амулеты под ветки кустов и в мышиные норы. Время еще позволяло, но суда по состоянию природы, весна в этом году наступит раньше. Раньше начнется паводок и слякоть, раньше прилетят птицы, раньше расцветут цветы.
Выбраться в лес у меня получилось еще дважды, что позволило закончить средний и внутренний контур. Это было очень трудное плетение, долгое и не надежное. Но так же это был единственный возможный способ для меня попасть туда, куда нужно.
Я почувствовала этот момент. Просто одним вечером правую руку так скрутило в запястье, что не осталось никаких сомнений. На рассвете он распуститься. Первый весенний цветок этого мира.
Оглушенная, ошеломленная, я сидела в кресле не в силах двинуться. Я знала, что этот день настанет, я его ждала и готовилась, но готова не была. В сердце все еще сидела обида за несправедливое наказание. Отрицание рвало душу, пытаясь прорваться истерикой. Кирчу, изучающий какие-то бумаги за столом в компании брата, поднял голову. В его желтых, таких теплых глазах, отразилось беспокойство.