Подари мне себя до боли
Шрифт:
Ну, хорошо, Моронский!
— А давайте помашем ручкой?! Нас, кажется снимают скрытой камерой!
Шефа она, вроде бы, отшила. Всех остальных отпугнул непристойно огромный, даже для вполне просторного офиса Контемпа, букет почти чёрных роз с одной ярко-алой в самом его центре. В букете нашёлся листок, сложенный вчетверо. Который оказался… заявлением. Соня пробежалась по тексту. «Моронскому… бла-бла-бла, я, Орлова Софья бла-бла-бла, принять меня бла-бла, на должность вашей послушной девочки… ЧТО??? Подпись, дата». Он
— Цветочки от бывшего? — подъехала в кресле Оксана и подмигнула. — Клиента, — уточнила она, дёрнув бровями.
— С чего ты взяла? — Соня почувствовала, как щеки покрываются румянцем.
— В пятницу, только ты ушла, он подорвался и выбежал следом, как ошпаренный, — хихикнула девушка, но тут же осеклась и отъехала обратно за свой стол.
Роман Викторович остановился напротив. Смерил букет взглядом человека, умеющего считать деньги.
— Софья Пална, — строго обратился он к ней, — скажите вашему ганкстеру, чтобы он свою платежеспособность демонстрировал в другом месте.
Сделал шаг, но снова остановился и добавил:
— И займитесь делом!
Потом решительно развернулся и продолжил путь в свой кабинет.
Оксана снова подъехала к Соне.
— Яйца уже подкатывал? — спросила она шёпотом.
— Кто? — опешила Соня. — Шеф?
– Шеф, шеф… — усмехнулась коллега.
— Н-нет, — Соня решила, что не стоит рассказывать Оксане про разговор с начальником в кафе. Ее положение в коллективе и так не очень.
— Как подкатит, скажешь? Мы тут всем офисом ставки делаем…
— К… какие ставки, — не поняла Соня.
— Ну ставки. Пари. Через сколько недель шеф начнёт к тебе подкатывать. Я поставила, что через две…
Глава 41 (часть 2)
Ровно в шесть Соня шагнула из лифта на этаж офиса Моронского. За стойкой ресепшена, глядя в пудреницу, прихорашивалась сухая, строгая, но чрезвычайно стильная дама. Она посмотрела на посетительницу поверх очков.
— Девушка, вы куда? — спросила она не очень дружелюбно.
— Здравствуйте, меня Максим Андреевич ждёт.
Не успела Соня договорить, как за стойкой затрещал внутренний телефон.
— Да, Антонина Семёновна, — помолчала, слушая, — поняла. Проходите, — она указала на стеклянную дверь, — прямо, налево и до конца по коридору.
— Спасибо, я знаю.
В приемной ее встретила другая стильная дама. Эта понравилась Соне больше первой. Главным образом из-за того, что вопреки Сониным ожиданиям она оказалась чуть полноватой, приятной женщиной лет пятидесяти, а не двухметровой моделью Виктория Сикрет. Она поприветствовала Соню и указала на дверь кабинета Моронского.
Соня выдохнула и вошла.
Он сидел за столом. В своей идеальной рубашке, в идеальных брюках и туфлях, стоимостью с ее квартиру. Макс что-то изучал в разложенных бумагах, но увидев ее,
Ну, вот опять у неё затряслись колени. Сколько можно?
— Как прошёл рабочий день? — произнёс Макс, вставая.
— Спасибо, неплохо, а у тебя? — она машинально закусила губу, глядя на плавные движения мужчины. Ее мужчины?
Он прошёл мимо, обдавая запахом табака, мяты и парфюма, а Соня проводила взглядом его крепкий орешек и широкую спину. Господи, не мужик, а дьявольское изваяние!
Моронский открыл дверь, сказал:
— На сегодня можете быть свободны, Антонина Семёновна. — закрыл и набрал код на панели рядом.
Затем подошёл к Соне сзади, положил руки на талию и шепнул в самое ухо, слегка касаясь губами мочки:
— Не могу похвастаться. Стол все время мешал сосредоточиться. — пробормотал он. — Как тебе кино? Понравилось?
От скорости развития темы, у Сони под ногами пошатнулась планета.
— Да, неплохо, — буднично проговорила она, с великим трудом подавляя смущение и сбой в работе вестибулярного аппарата. — Можешь вполне претендовать на «Оскар» за режиссуру и главную роль. Операторская работа только подкачала.
— А ты бы попробовала трахать себя и телефон держать одной рукой. — И, понизив голос ещё на два тона, добавил горячо: Кстати, попробуй, как-нибудь! Заявление принесла?
Блин, он что, серьезно?
— Макс… — попыталась возразить Соня, но руки забродили по ней, лишая дара речи. — Ты же не серьезно… это же просто бумажка…
Макс глухо, сбивчиво простонал, когда обнаружил, что под блузкой ничего нет. Замер и несколько раз прерывисто вздохнул. Потом отстранился, обошёл ее, поднял голову за подбородок, принуждая смотреть ему в глаза.
— А мне что, заставить тебя его кровью подписывать, чтобы ты осознала всю серьёзность?! — он перевёл взгляд на галстук. Ухватил, накрутил на пальцы его край и потянул на себя. — Занятный у тебя аксессуар. И знакомый.
Поцелуй был рваный, глубокий, какой-то нервный даже. Он пил ее влагу жадно. Как будто угоревшему от жажды человеку дали, наконец, немного воды. А он и воду выпил и сосуд доедает. Боже, что с ним творится? Неужели это она, Соня, на него так действует? А он со всеми такой или только с ней? Сексуально одержимый.
Да и сама Соня не отставала. Плавилась и стекала, как мёд, ему под ноги. Тонула в темных омутах, льнула всем телом и неудержимо дрожала.
Наваждение какое-то! Все это как-то неправильно, противозаконно и опасно. Как если бы она неслась на краденой машине, на красный свет, на всей скорости — либо проскочит, либо влетит и конец! Ей бы остановиться… Но тормоза давно отказали…