Подари мне себя до боли
Шрифт:
— Как? — заорала Соня. — Где здесь скорость переключатся?
— Вот! — он указал на ручку под рулём. — Пошла, давай, давай. Тридцать лямов деревянных под тобой, не тормози!
Соня нажала педаль газа и не ожидала, что машина рванет вперёд так резко. Взревел мотор, взвизгнули шины. У Сони душу отбросило в пятки от скорости, с которой они стартанули вперёд. Хорошо впереди никого не было.
— Гони из центра!
— Ты с ума сошёл? — Соня едва успела проскочить на желтый, вцепившись в руль с эмблемой Феррари в его центре.
— Почему
— В смысле я? — рявкнула Соня и уставилась на Макса.
Вот придурок!!!
— Ты за рулём! Ты угнала машину! Ты преступница! Я давал тебе время подумать и принять решение! На дорогу смотри! — Моронский повернул голову назад, проверяя нет ли кого, не едет ли кто-то следом. — На следующем повороте уходи налево…
— Я тебя ненавижу! — заскулила она, давя ватной стопой на педаль газа.
— Поздно, детка! Назад дороги нет! Вперёд!
Глава 41 (часть 3)
Макса вжимало спиной в сидение хищно ревущей Феррари Pista.
Семьсот лошадей. Не шутка. Неприятно, конечно, будет если они покоцают малышку. Но в остальном Макс ощущал странное равнодушие.
Со времён игр со смертью он не испытывал такого острого подъема жизненных сил, как в последнее время. Когда прыгаешь с тарзанки, сначала кажется, что, к херам, сейчас в лепёшку! Но за метр до смерти останавливаешься и взмываешь вверх! Вот, весь последний месяц он с Орловой так и прыгал вверх-вниз, как йо-йо! Никакой тарзанки не надо. Адреналин зашкаливал, заставляя тело сжиматься в пружину, бил иглами в нервные окончания. Допамин, серотонин, норадреналин, и этот, как его, фенилэтиламин, адским коктейлем шарашили по мозгам, яйцам и печени.
Пьяный от него, Макс даже пару рискованных вложений сделал. И очень удачно! Бабла поднял — даже не ожидал!
Давненько он себе так нервы не щекотал.
А сейчас в машине, ну, разве что чуть нервничал, как бы девочка не перепсиховала и педали не попутала. Один раз только у него очко сжалось и дыхание сперло, когда она фуру объезжала, а впереди дебил какой-то перестраиваться вздумал.
Но, несмотря на шоковое состояние, реакции ее были быстрые, гнала уверенно, ловко перестраиваясь между рядами. Вздрагивала от каждого воя сирены, чуть не плакала и юркала между крупногабаритным говном отечественного автопрома. Машинка порхала, словно красная бабочка в бетонно-каменных джунглях. Он смотрел, как дёргается Сонина коленка, когда она нервно газует или сбрасывает скорость, входя в поворот; как сильно, почти до крови она кусает свою нижнюю губу, и у него закипало масло!
— Моронский, чего уставился! Куда ехать? — едва не срываясь на крик, шипела Соня. — Ты сказал, покатаемся и вернём на место! Где теперь это место?
— Съезжай на следующей развязке.
Черт! Он забыл, что впереди пост. Поздно. Притормозить не успеет. Если остановят — всю игру ему запалят. Ещё и на рейс может опоздать, если принципиально-жадный мент попадётся.
Машина пулей прожужжала
— Впереди указатель, посёлок. За ним съезжай.
Соня свернула и понеслась вперёд, рассекая сгустившуюся темноту светом фар.
– Куда дальше? Впереди развилка!
— Ты угнала машину, ты и решай!
Зыркнула на него, как будто укусить хочет, змея. Вздёрнула носик и поехала прямо. А впереди тупик. Забор, заваленный металлическим ломом, судя по заросшему асфальту — заброшенный.
Идеальное место для совершения ещё одного преступления.
Гром прокатился по небу. На лобовое стекло упали первые крупные капли и покатились, оставляя за собой блестящие влажные дорожки.
— Как тебе, Орлова, нарушать закон без трусов? — Макс заметил, как побелели костяшки ее пальцев на руле. Как провод оголенный, девочка, аж искрит вся. Дотронься — и шибанёт все двести двадцать!
Он острожно забрался рукой под юбку. Горячая кожа мгновенно покрылась мурашками.
— Страх возбуждает, Соня? — рефлекторно свела колени. — А власть? Интеллект? — Макс отстегнул свой ремень безопасности, затем ее. Взял Соню за плечи и развернул к себе. — Я сегодня достаточно распалил все твои чувственные рецепторы?
— Отстань! — Сопротивляется, козочка. Попробовала отпихнуть его руками.
Дождь загрохотал по крыше, водопадом стекая по стёклам. Вспыхнула молния и отразилась в янтарных глазах. А в них желания столько, что того и гляди — хлынет через край!
И чего мнётся? Стесняется что ли? Капризничает! Хочет, чтобы он поуговаривал!
— Иди, говорю, сюда! — Макс подхватил под задницу и перекинул на себя.
Бычится. Села сверху: бедра в стороны, юбка подскочила, а сама насупилась и руки на груди сплела.
– Не строй из себя обиженную, когда так откровенно течёшь!
Вспыхнула! Дрожит, ресницы опустила и дышит тяжело.
— Ты боишься меня, Сонь? — вопрос вышел хрипло.
— Тебя? Сейчас? — фыркнула она и взмахнула ресницами в сторону. — Моронский, я сверху! Я в таком положении ничего не боюсь. — И начала расстёгивать на себе блузку.
Ну, надо же! А у самой пальцы не слушаются, кое-как с пуговицами справляется.
Макс скользнул рукой к киске. Коснулся нежных лепестков. Уже такая влажная, готовая для него!
— У тебя глаза испуганной целки всегда, когда я не в тебе, но рядом и когда ты не злишься, — почти шёпотом сказал он, кружа пальцами возле входа. — Вот когда злишься, ты — стерва, когда ты не видишь, что я смотрю на тебя — ты королева! А когда я в тебе — ты сучка похотливая, — он скользнул пальцами внутрь. — И Я хочу трахать всех!
— А тебя на всех хватит??? — Соня прикрыла свои распутные глаза и облизнулась.
Макс зарычал и вцепился ей в губу зубами, срывая с ее плеч блузку.