Подари мне себя… до боли
Шрифт:
Она показала своему отражению язык.
– Ок, Гугл, как там у нас минеты делаются?
***
В 22.32 Соня вошла в тяжелые двери, открытые перед ней швейцаром. В такой же точно маске, как и у неё. В нос сразу ударил аромат. Сандал, кожа, табак, мята… Глянцевый мрамор пола отразил Соню, в шоке разглядывающую витражи и фрески на куполообразном потолке, со сценами с полотен Босха, и неприлично огромную хрустальную люстру. А это только холл – напомнила себе Соня.
Ее подвели к стойке, похожей на те, что бывают в шикарных пятизвездочных отелях.
– Телефон, брелоки, часы, и любые видео и звукозаписывающие приборы,
– Введите любой код из комбинации четырёх чисел и запомните, пожалуйста.
Соня ввела. И запомнила.
– Ваше запястье, пожалуйста.
Она протянула левую руку. Парень шлепнул какой-то печатью на внутренней стороне запястья. На коже Соня ничего не заметила, но парень пояснил:
– Штрих-код просматривается при особом освещении сканера. Добро пожаловать в «Порок». – приветливо улыбнулся он и указал на следующие двери.
Сказать, что Соня была в шоке – ничего не сказать. Это был другой мир. Определенно. Мир, в котором не знают проблем серьёзнее мелкого жемчуга.
Переплетение коридоров и проходов соединяло между собой отдельные большие помещения. В каждом из которых отдыхали шикарно одетые мужчины и женщины в масках, таких же точно, как на Соне. Отчего создавалось впечатление, что здесь все равны. Кто-то сидел, развалившись на низких кожаных диванчиках и креслах. Кто-то неспешно передвигался между столами и другими посетителями с бокалами в руках. Люди в едином темпе двигались по коридорам, словно это не гости, а кровь циркулировала по венам здания.
И Соня влилась в поток.
Она переходила из зала в зал, не в силах перестать крутить головой по сторонам, рассматривая детали. Каждый зал не был похож на предыдущий. Переходя из одного помещения в другое, Соня будто попадала из одной эпохи в другую, из одного измерения, в параллельное. Со стен коридоров на неё пристально смотрели портреты каких-то августейших особ, и во взгляде каждой читался упрёк: «девочка, а ты адресом не ошиблась?»
Она шла на музыку*. Абсолютно какую-то нереальную. С каждым шагом Соня слышала ее все отчетливее. И ритм этой музыки все больше отзывался где-то в глубинах ее тела, задевая какие-то тайные, чувственные струны. Наконец, завернув за очередной угол, Соня оказалась в огромном помещении, уже больше похожем на зал ночного клуба, чем все остальные в «Пороке», но отличающимся от всех тех, что когда либо доводилось ей видеть. С холмистого потолка свисали то ли стеклянные кораллы, то ли сталактиты, по которым волнами пробегали красный свет. Создавалось впечатление, что потолок над головой Сони – какая-то живая субстанция, которая словно вздыхала и шевелилась, подчиняясь ритму музыки. По периметру зала и кое-где в центре располагались низкие столики с диванами. И занимали их, в основном, мужчины. По одному или по двое максимум. Над столами, вверх, к дышащему потолку поднимались облака кальянного дыма. А на возвышении, служившим чем-то вроде сцены, вокруг шестов крутились полуобнаженные девушки в масках.
Девушки, на которых одежды было чуть больше, танцевали недалеко от столиков и на свободном пространстве зала. Туда-сюда сновали официанты с подносами. Из этого же зала, с разных его сторон, вели две винтовые лестницы. Соня подняла голову и увидела, что наверху есть ещё помещения. Видимо,
Музыка обволакивала сознание, успокаивала, и Соня, невольно, подчинилась ей, начала танцевать. Долго кружилась и крутила бёдрами, растворяясь в мелодии и ритме странной, завораживающей композиции. И это было необычно, поскольку получать удовольствие от происходящего она не собиралась.
Она даже немного расстроилась, когда ее прервали…
– Максим Андреевич просил проводить вас… – громко сказал подошедший незнакомец в маске. – Пойдёмте за мной.
Они поднялись на второй уровень по одной из винтовых лестниц, переходящей в коридор между приватных шатров. Проходя мимо них, Соня не смогла удержаться, чтобы не заглянуть в тот, у которого были не до конца сдвинуты тяжёлые, цветные, как ковры, портьеры. Внутри шатра, согнувшись почти пополам, стояла брюнетка с идеальной фигурой. Руками она держалась за спинку дивана. Подол её платья сзади был задран до самой поясницы, обнажая ягодицы и бедра, между которых вгонял свой член стоящий за ней мужчина в костюме. Двое других мужчин сидели на соседнем диване и расслаблено наблюдали.
Туфли потяжелели килограмм на двадцать. Стало трудно передвигать ногами и Соня замедлилась. Жгучая волна окатила ее снизу вверх. Спина под платьем стала влажной. Впрочем, не только спина…
«Куда ты идёшь?» – крикнул ее первый внутренний голос.
«Беги, пока не поздно!» – умолял второй.
«Мама дорогая, куда я пришла? И зачем?» – Соня уже не понимала, как она вообще из дома вышла? О чем думала? Дура!
Но назад дороги уже не было.
Её провожатый остановился у дальнего шатра, самого большого, чинно поклонился, отодвигая край портьеры, и сделал приглашающий жест.
В красных сумерках комнаты, на диване, сидел мужчина в маске. Он сидел, не двигаясь, раскинув руки по сторонам спинки дивана и от правой его кисти поднималась тонкая струйка дыма.
Он расслаблен. Он, как будто, под кайфом.
Мужчина похлопал пару раз ладонью по дивану, приглашая девушку сесть. Только сейчас Соня учуяла, что пахнет марихуаной. С трудом согнула заржавевшие колени и упала чуть на расстоянии.
Мотнув головой, он повелительно поманил пальцем, дескать, ближе, давай, двигайся, но она не шелохнулась. Макс поднёс к губам сигарету и сильно затянулся.
Внезапно резко метнулся на неё, прижав к спинке дивана. Навис сверху, схватив ее за подбородок и сжал пальцами, вынуждая открыть рот. В ту же секунду Соне в лёгкие ударила волна смолянистого дыма.
– Дыши, дыши – напутствовал он. – Сейчас ещё разок. Тебе понравится.
Он снова сильно вобрал в себя дым из сигареты и выдул его Соне в рот. Она закашлялась.
В голове что-то стукнуло, веки стали тяжелыми, а мышцы расслабились. Отпустило напряжение, мучившее ее уже несколько дней. Только томление внизу живота усилилось. И музыка зазвучала ярче.
– Извини, тут такие правила. Само название клуба говорит за себя, – проговорил Моронский с усмешкой, опять затянулся и напоил своим дурманом Соню.
Музыка окончательно растворилась в ней. И Соня расслабилась. Сомнения улетучились, растворились в красном сумраке. Всё, вдруг, стало таким понятным, правильным, естественным. Даже знакомый огонь, полыхнувший из глазниц маски, больше не пугал, а манил… покориться.
Сдаться.
Встать на колени.
В конце концов, зачем она здесь?