Подари себе рай (Действо 3)
Шрифт:
Передохнуть в Озерах не пришлось. Как и в Анкоридже, у трапа их встретил полковник. Разумеется в советской военной форме, только окантовка погон, кант на брюках и околыш на фуражке были темно-голубыми.
– Милости прошу к нашему шалашу!
– улыбаясь одними глазами, маленькими, зоркими, льдисто-зелеными, он кивнул в сторону деревянного строения, едва угадывавшегося в снежной круговерти.
– Ленд-лиз в действии, - он легонько постучал по ветровому стеклу новенького американского автобуса, пропустил гостей в салон, сам устроился на сидении рядом с шофером. Скомандовал коротко: "Жми!"
– Не авиационные, - шепотом сообщила Сергею Элис, указав взглядом на знаки отличия на погонах полковника.
– А вот кантики...
– Кантики тоже. У летчиков небесно-голубые. Это... Ты ведь читала Лермонтова. Помнишь:
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ.
И вы, мундиры голубые,
И ты, послушный им народ.
– Всего лишь оттенок цвета, а разница зловещая, - Элис вздрогнула, бросила на полковника изучающе-холодный взгляд.
В большой, жарко натопленной комнате комендатуры аэродрома уже был накрыт стол. Две женщины и трое мужчин - все в летной форме с погонами старших офицеров - о чем-то оживленно беседовали. Когда полковник и Сергей с Элис вошли в этот скромный "зал для особо важных персон", все взгляды устремились на них.
– Имею честь представить: шеф бюро ТАСС в Вашингтоне и, - полковник подобострастно осклабился, - обозреватель чикагской газеты... Я правильно говорю?
– Неполно, - проговорил Сергей, снимая пальто и ушанку, полученную в подарок в Анадыре. Подождал, пока двое молодых офицеров помогли Элис освободиться от норковой шубы и затейливо расшитой анкориджской кухлянки. Мисс Элис действительно представляет чикагскую газету. Но ее материалы синдицированно публикуются в трехстах газетах Америки и Канады.
– А твои статьи печатают все газеты Советского Союза, - Элис взяла Сергея под руку. Рассмеялась.
– "За то, что хвалит он кукушку".
– Вы говорите по-русски совсем без акцента, - радостно восхитился подполковник со звездой Героя.
– И нашу литературу знаете!
– вторил ему майор с черной перевязью через правый глаз. Из боковой внутренней двери неожиданно появился генерал.
– Смирно, товарищи офицеры!
– гаркнул зеленоглазый полковник.
– Вольно, вольно, Леонтий Парфенович, - с легким укором произнес генерал.
– Любите вы все эти... эти атрибуты строевой муштры.
Он подошел к Элис, галантно приложился к ручке. Поздоровался с Сергеем за руку: - Беляков Александр Васильевич. Вот командую тут приемкой самолетов по ленд-лизу.
В его голосе прозвучала горькая насмешка? мол, тоже мне боевое задание! Но он тут же заставил себя повеселеть:
– Гости дорогие, друзья! Прошу рассаживаться, - он указал Элис на место справа, Сергею слева от себя.
– В канун нашего национального праздника - двадцать седьмой годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции - мы имеем удовольствие принимать у себя представителей нашей, советской, и союзнической, американской прессы. Нашего асса пера мы знаем по великолепным статьям о Соединенных Штатах Америки. Я сам там бывал не раз с Валерием Павловичем Чкаловым и Жорой Байдуковым, знаю как на редкость точно улавливает он дыхание Америки, биение ее пульса, правдиво рисует портреты американцев, передает их устремления и думы.
Раздались аплодисменты. Сергей покраснел ("Господи, ведь я же начисто забыл, когда последний раз что-нибудь вгоняло бы меня в краску!"), не мигая смотрел в свою рюмку.
– Мисс Элис, - генерал смотрел на нее тепло, отечески ласкал взглядом, - мы помним вас по интервью с товарищем Сталиным. Но не только. Читали серию ваших очерков "Алиса (то есть Элис, ведь так?) в стране чудес", другие вещи. Мост понимания между нашими странами строится в немалой степени и вашим трудом.
Все - и женщины, и мужчины - поднялись со своих мест. "Нашим гостям гип-гип-ура!" - негромко провозгласил генерал. "Гип-гип-ура! Гип-гип-ура! Гип-гип-ура!" - грянуло в зале для особо важных. Затянутые морозными узорами стекла радостно дзинькали. После нескольких тостов - за Сталина, Рузвельта, Победу - Элис сказала:
– Александр Васильевич, хочу пригласить вас на танец.
– На танец?
– Беляков обвел взглядом зал, обратился к полковнику: Леонтий Парфенович, у нас музыка какая-нибудь есть?
– Так точно, товарищ генерал.
Полковник исчез, но через пять минут появился с патефоном и пластинками.
– Что будем танцевать?
– обратился генерал не к Элис, а к полковнику.
– К сожалению, выбор невелик, - полковник проглядел пластинки, сообщил, - танго, фокстроты, вальсы. Стоп, стоп - вот есть и полька, и чарльстон.
– Не такой уж худой репертуар. Ставьте чарльстон. Идет?
Элис согласно наклонила голову. В самый разгар танца, когда к генералу с заокеанской партнершей присоединились еще две пары, дежурный офицер объявил:
– В-25 готовы к вылету!
– Подождут, пока мы закончим танец!
– азартно выкрикнул Беляков. "Молодец, генерал!
– пронеслось в сознании Элис.
– Не зашоренный догматик. Герой!..."
В Москву они прилетели 5 ноября. Элис был заказан номер в гостинице "Советская".
– Там и ресторан отменный, и цыгане нынче неистовствуют, доверительно сообщил ей дежурный дипломат по посольству, куда она приехала прямо с аэродрома.
– Посол закрепил за вами машину с водителем. И еще завтра с вами хотел встретиться политический советник.
– Когда?
– В любое удобное для вас время в первой половине дня.
Элис хорошо знала Джеймса Монтелли. Это был один из лучших экспертов по России в США вообще и во внешней разведке в частности. "Этот никогда зря встречу не назначит, - с неприязнью подумала она.
– Этот зовет лишь когда задумает что-то серьезное". В гостинице она долго лежала в горячей ванне. Потом сушила волосы феном, совершала священнодействие с макияжем. "Зачем я это делаю?
– отрешенно думала она, внимательно рассматривая в зеркале едва заметные морщинки, обозначившиеся под нижними веками.
– Серж объявится невесть когда. Для выхода в ресторан? Соблазнять подгулявших военных и приторно-ласковых старичков в дорогих "тройках"? Созерцать наглые рожи и синюшные, провалившиеся от вставных челюстей щеки? Или, что еще мерзче, окологостиничных кокоток, раскрашенных до неприличия и напивающихся до одури?" Элис нахмурилась, рассмеялась, состроила плачущую, хмельную гримасу. В это мгновение раздался телефонный звонок и она с минуту изучающе разглядывала черный аппарат - Серж или посольство? Звонок прекратился. Вновь возобновился. Нет, все же тон его не холодный, не сухой.