Подарок к Рождеству (Сборник)
Шрифт:
— Ставлю тебе «отлично».
Фэн невозмутимо смотрел на нее, и, когда стало ясно, что он не собирается больше ничего говорить, она почти в отчаянии спросила:
— Но почему ты мне не сказал раньше? Понимаю, что заставило тебя ухватиться за мое предложение. Тебе это, наверное, показалось забавным розыгрышем. И еще, как ты говорил, появилась возможность показать мне, до чего глупы поверхностные суждения. Но потом…
— Потом ты целиком погрузилась в роль госпожи Зазнайки, ставящей на место отбившегося от рук слугу. Я не счел нужным тратить время на объяснения, в которые ты явно не стала бы вслушиваться. Кроме того… — он потер рукой подбородок, — ты так виртуозно играла, что жаль было, чтобы твои усилия пропали даром.
Найна пропустила мимо ушей эту ремарку.
— И все-таки ты аннулировал папин заказ, — сказала она, теребя висевший у нее на шее кулон.
— Ага. Мне почудилось, что, несмотря на твое происхождение и испорченный характер, я, может быть, нашел наконец женщину, на которую стоит потратить время, когда она избавится от мысли, будто я готов торговать собой. — Он пожал плечами. — Похоже, что я ошибся.
Найна не думала, что карие глаза способны стать такими бесстрастными, а манящее тело Фэна — таким неприступным.
Может быть, она слишком далеко зашла в своих подозрениях и обвинениях? Фэн, с его непростым юмором и презрительным отношением к богатеньким и балованным, все это время разыгрывал ее. Он, конечно, не хотел быть жестоким, жестокость ему не свойственна. Но разве он в состоянии понять, что значит расти в тени Джозефа Петроффа и большую часть своей юности потратить на то, чтобы когтями и зубами отвоевывать каждую пядь независимости? А как ему было понять эту историю с женихами?
Ведь Фэн мужчина.
Этот мужчина одной ногой стоял уже за порогом и был готов уйти из ее жизни.
Она встала, но дверь перед ней захлопнулась.
Найна уставилась на дверь, услышала щелчок замка, и сердце ее провалилось до ее красных туфелек. Тут она поняла, что не хочет, чтобы Фэн ушел из ее жизни. Конечно, рано говорить об этом с уверенностью. Но она была уверена. Именно Фэн. Такой, как есть.
Если она поскорее что-нибудь не предпримет, то потеряет его.
Эта мысль ее подстегнула, и Найна с такой поспешностью устремилась к двери по пушистому турецкому ковру, будто за ней гналось стадо взбесившихся верблюдов.
Но когда Найна оказалась в прихожей, Фэн уже исчез.
Она огляделась в поисках чего-нибудь, что указало бы ей, где он, и услышала громкий голос своего отца:
— Ерунда, сынок. Просто Найну надо крепко держать в руках.
Другой, более тихий, голос перебил его, и Джозеф не закончил свою речь.
Найна глядела как завороженная на закрытую дверь гостиной. Наверное, Фэн сказал Джозефу, что не собирается жениться на его дочери, а Джозеф старается уговорить его и учит, как с ней обращаться. Что касается его рук, крепких или каких уж там…
Его деловитый голос четко прозвучал и оборвал ее разыгравшиеся фантазии:
— Согласен, сэр. Найне было бы очень полезно…
— …получить пинка в соответствующее место, — договорил ее отец. — Я на вас надеюсь, Хардвик. Вы с ней справитесь.
— Весьма соблазнительная мысль, — расслышала Найна признание Фэна. — Хотя я не совсем это имел в виду. А если учесть, что у меня нет склонности к расправам, то боюсь, что…
Дальше она ничего не слышала — у нее в горле встал комок. Черт, как они могут, эти двое заносчивых мужчин, особенно Фэн, обсуждать ее, как какую-то кобылу, упиравшуюся, чтобы не ходить в узде? Впрочем, Фэн, кажется, не собирался ее взнуздывать. Это сквозило в сухой учтивости его голоса. Но если он считал…
Вдруг комок в ее горле пропал, и ярость, смешанная с мучительным сознанием того, что она его потеряла, и с раздражением оттого, что и Фэн, и отец, кажется, оба считали ее каким-то предметом, которым можно распоряжаться, толкнула Найну через порог гостиной. Сейчас она покажет этому Фэну. Он ее отвергает, но сейчас она до него доберется, и будет он валяться в пыли у ее ног.
Ей не приходило в голову, что Фэну не подходит «валяться». Да и пыли в доме Джозефа не давали накапливаться.
Но это оказалось неважно: когда Найна встала на пороге, она сразу увидела, что Фэн уже у ее ног, хотя и не в мольбе. Он рылся в куче красочно упакованных свертков и что-то там искал.
На мгновение, на одно лишь мгновение, Найне вспомнилось замечание регистраторши насчет аппетитного мужского зада. Единственное, что ей пришло в голову, — сообщить Фэну, что она о нем думала. Не то чтобы она понимала теперь, что она о нем думает, просто ее жгла обида после его пренебрежительных выпадов.
— Дрянь, — произнесла она очень ясно и четко. — Фэнтон Хардвик, тебе когда-нибудь говорили, что ты дрянь?
Фэн с твердым и внушительным видом, который придавал ему серый деловой костюм, плавно и не спеша поднялся на ноги.
Найна сглотнула и плотно зажмурила глаза. Он не дрянь. Он сильный, красивый мужчина. Ей так захотелось обнять его.
— Вот она, миссис Петрофф. — Фэн, не обращая внимания на Найну, с улыбкой протянул Нэнси топазовую брошь. — Наверное, застежка расстегнулась, когда вы украшали елку.
— Ах, огромное вам спасибо! У меня, знаете, зрение не такое, как было.
Найна покосилась туда, где Джозеф стоял у массивного стола викторианской эпохи со множеством резных завитушек вдоль края. Острый взгляд Джозефа метнулся от Фэна к дочери.
— Ах, вот и ты, дорогая, — невыразительно сказал он. — Мы с мамой как раз собирались ложиться.
— Этой уловкой ты уже пользовался, — ответила Найна.
— Правда? Вот те на. — Он невинно улыбнулся. — Спокойной ночи, дорогая. Спокойной ночи, Хардвик. Я рад, что ты объяснился с нашей дочуркой. Пошли, Нэнси.
— Одну минутку. — Найна сглотнула. — Ты… что ты сказал? Кто объяснился?
Джозеф прокашлялся.
— Гм. Я насчет молодого Хардвика… Я понял, кто он, как только ты его представила. Я наслышан о его карьере. Начинал он в складском помещении, продвигался сам. И наконец купил компанию. Я уважаю такую деловую хватку. — Он почесал в голове с притворно-бесхитростной миной. — Однако вижу, что ты обо всем этом понятия не имела.