Подарок к Рождеству
Шрифт:
Оливия поспешно отступила от двери.
– Не уходите, – тихо сказал ей мистер ван дер Эйслер, поворачиваясь к Нелл, уже готовой повиснуть на нем.
– А где мама? – вдруг спросила девочка.
Леди Бреннон выразительно посмотрела на него, сделала два шага в сторону Оливии и вздохнула.
– Боже мой…
– Она прислала тебе самый горячий привет, – бодро сказал мистер ван дер Эйслер, – но сама не смогла приехать, она должна работать, ты же знаешь, мама не может уходить в отпуск, когда захочет.
Нелл колотила его кулачками по животу.
– Она не должна работать, у нее много денег, и она обещала! Оливия говорит, нельзя нарушать обещания. – Девочка почти плакала. – И почему отпуск? Она же должна была приехать ко мне! Ко мне!
– Через неделю или две я возьму тебя с собой в Голландию. Тогда маме точно дадут отпуск, и мы будем вместе гулять, и Ахилла будем брать с собой. А у Офкиной кошки появились котята… Я уверен, она не будет против, чтобы ты взяла себе котеночка.
– Мама не любит кошек…
– Ну тогда я возьму, ладно? Будет компания нашему Ахиллу. – Он взглянул на Оливию. – Как вы думаете, Оливия, хорошая мысль?
– Просто замечательная. Нелл, сколько у тебя будет развлечений! А теперь пригласи бабушку в столовую. Я уверена, вы все не прочь перекусить.
– Вы с нами, Оливия?.. – спросила леди Бреннон.
– Я? – поразилась Оливия. – Боже мой, нет, я помогаю обслуживать. – Ей вдруг захотелось скрыться от глаз мистера ван дер Эйслера. – Вы меня простите?
Она помчалась в столовую. Там на нее накинулась мисс Росс:
– Наконец-то! Где вы были? Повариха порезала руку и не может делать сандвичи, нужны мясо и ветчина. Как можно скорее идите на кухню и нарежьте.
Мисс Росс отвлеклась, чтобы обслужить родителей, а Оливия устремилась на кухню. Мистер ван дер Эйслер, провожавший обеих спутниц к столу, смотрел ей вслед.
Он не спеша набрал на поднос еду и напитки и отнес их на стол.
– Я на минутку, – сказал он леди Бреннон и ускользнул в ту дверь, за которой скрылась Оливия.
Он постоял в дверях кухни, наблюдая за ней. Резать мясо было одним из дел, в которых Оливия не наловчилась, о чем свидетельствовала горка не слишком-то ровных кусочков на кухонной доске, а научить Оливию было некому: кухарка ушла к себе, обе судомойки тоже вышли.
– Позвольте мне, – сказал мистер ван дер Эйслер и, отобрав у нее нож и двухзубцовую вилку, принялся резать со всей решительностью, на какую способен хирург.
– Вам нельзя сюда заходить, – проговорила Оливия, когда дыхание к ней вернулось, – и делать это вам тоже нельзя.
– Но я здесь, Оливия, и кто, как не я, способен правильно нарезать ветчину? В конце концов, меня учили орудовать ножом.
– Ой, не говорите чепуху…
– Не дергайтесь, девочка, лучше отнесите тарелку с ветчиной в столовую, а я пока нарежу мясо.
Оливия подхватила тарелку с тончайшими кусочками ветчины и побежала в столовую, где у нее выхватили ветчину и велели поторопиться с мясом.
– Благодарю! – фыркнула Оливия, устремляясь обратно на кухню. Мистер ван дер Эйслер превратил кусок холодного мяса в длинный ряд ровно нарезанных ломтиков, взял один, уселся на стол и стал есть.
– Вам нельзя… – начала Оливия.
– Вы уже в третий раз говорите «нельзя». Будьте умницей, сбегайте отнесите мясо, а потом возвращайтесь.
– Я… – Она поймала его взгляд и поспешила в столовую, но сразу же вернулась.
– Когда вы возвращаетесь на Силвестер-Кресент? – спросил он.
– О, мне еще надо задержаться на день, убрать, оставить все в полном порядке.
– Я день-два поживу у леди Бреннон. Я заберу вас и отвезу, мне самому надо в Лондон.
– Да, но…
– Но что? Вас ждет какой-то молодой человек?
– Молодой человек? Меня? Святые небеса, я с молочником-то не успеваю поздороваться, а молодых людей здесь и вовсе нет.
– Какая жалость. Ничего. Я приеду часов в десять утра. Вы куда-нибудь поедете на каникулах?
– Нет… Я… мы… в общем, мы будем жить у бабушки.
– И что будете делать целыми днями?
Она вдруг рассердилась.
– Не знаю. Понятия не имею. Мне пора.
– Бегите, – сказал мистер ван дер Эйслер и отрезал себе еще кусок мяса.
Родители выходили из столовой и шли в актовый зал. Оливия стала собирать тарелки и стаканы; закончив, прошла за сцену проверить хор, чтобы все были на месте и выглядели представительно. Сейчас на сцене старшие девочки разыгрывали пьесу, потом будет танец, а потом – хор. Оливия кому-то завязала шнурки, кому-то поправила ленточку в волосах, успокоила девчушек и подошла к занавесу посмотреть через глазок в зал. Леди Бреннон и мистер ван дер Эйслер сидели во втором ряду. Леди Бреннон мягко улыбалась, ее спутник, похоже, засыпал.
Пьеса закончилась, танец вызвал бурю аплодисментов, хор выстроился полукругом, учительница музыки ударила по клавишам, и вот они уже «понеслись в лодке» – легко, с воодушевлением.
Оливия, стоявшая за кулисами, чтобы подсказывать, подумала, что, если мистер ван дер Эйслер задремал, сейчас они его точно разбудят.
Они спели Гилберта и Салливана, а потом – грустную песню про снег. Детям она не нравилась, но учительница включила ее в концерт. Первый куплет они пропели хорошо, с энтузиазмом простонали: «О-о, снег», но на втором куплете запнулись. Оливии пришлось подсказывать. Несколько личиков в панике повернулись к ней, руководительница хора повторила проигрыш еще раз, но никто не пел. Тогда Оливия тихонько запела, внятно выговаривая слова, и вскоре хор тоненьких голосов с облегчением подхватил песню. Заминка вышла небольшая и не испортила прекрасного впечатления от выступления, маленьким артистам горячо аплодировали.
Позже, когда дети стали разъезжаться, мистер ван дер Эйслер пошел искать Оливию. Он нашел ее в одной из комнат. Оливия, стоя на четвереньках, шарила рукой под шкафом.
– Должен сказать, – с удовольствием заметил он, – что вы хорошо смотритесь под любым углом.
Она поднялась во весь свой великолепный рост и, покраснев до ушей, сказала:
– Я искала теннисную ракетку. Что вам надо?
– Строга! Напоминаю: буду ждать вас послезавтра в десять утра. – Он улыбнулся, кивнул ей и повернулся, чтобы уйти. – А вы хорошо поете, – заметил он на прощанье.