Подарок к Рождеству

Нилс Бетти

– Можно попросить кофе, а для Нелл молочный коктейль?

Она ушла. Рита сказала:

– Какое убогое место. Догадываюсь, что и кофе будет отвратительный. Хотя для девушки в стесненных обстоятельствах все же лучше, чем ничего.

Рита украдкой поглядела на своего спутника, ее насторожило, как он смотрел на Оливию. Красивая девушка, ничего не скажешь, но без блеска. Рита довела умение блистать до высокого искусства и теперь критически оглядывала Оливию, несшую им кофе. Высмеять ее перед Хасо будет совсем нетрудно.

Кафе

ненадолго опустело, и Оливия минуту-другую поговорила с Нелл и отошла к новым посетителям, но, когда увидала, что Нелл машет рукой на прощанье, снова подошла.

– Мы уходим, – сказала Нелл, – а вы будете в школе?

– Да, Нелл, буду.

– Какая тяжелая работа, – заметила Рита. – Я бы выбрала что угодно, только не это. И кофе тут скверный. – Она издала легкий смешок. – Так мы должны дать чаевые?

Ставит меня на место, подумала Оливия. Сначала бабка, теперь она – мистер ван дер Эйслер должен считать меня полным ничтожеством. Хоть внутри у нее все кипело, она безмятежно улыбнулась.

– До свидания. Мне надо идти. Рада была повидать Нелл.

Все трое тоже улыбнулись, и Оливия отвернулась к другим посетителям. Мистер ван дер Эйслер не проронил ни слова. Ему очень хотелось высказаться, но он ни за что бы не посягнул на достоинство Оливии перед незнакомыми, заполнявшими кафе людьми, ведь слова, которые у него вертелись на языке и предназначались Рите, были столь жесткими, что непременно вызвали бы любопытство окружающих. В машине он сказал ровным голосом:

– Рита, почему ты была такая грубая и злая?

– Грубая? Я без умысла, Хасо… О Господи, так я обидела эту бедную девушку? Все мой глупый язык. Мне жаль. – Рита через плечо посмотрела на Нелл. – Детка, когда в школе увидишь Оливию, передай, что я не хотела ее задеть. Я пошутила, но не у всех есть чувство юмора.

– Мама, а ты приедешь проводить меня в школу?

– Душечка, я постараюсь, в самом деле постараюсь, но я так ужасно занята, что, может быть, не смогу. Тебя отведет бабушка, а я приеду в конце четверти.

– Обещаешь?

– Обещаю. – Рита с улыбкой повернулась к ван дер Эйслеру, сидевшему с каменным лицом. – Ты ведь меня привезешь, Хасо?

– Зависит от того, где я буду и что буду делать. Ты всегда можешь долететь до Бристоля, а там взять машину.

Рита кокетливо надулась.

– Ты же знаешь, я терпеть не могу путешествовать одна.

Ему было хорошо известно, что через несколько дней она летит – совсем одна – к друзьям на юг Франции, но он промолчал. Он бы охотно напомнил ей об этом факте, но Нелл рассердится. Девочка растет слишком чуткой и сообразительной – ее и так ранит равнодушие матери.

Не задерживаясь у леди Бреннон, он поехал обратно в Лондон; в дороге он думал об Оливии и желал, чтобы она сидела рядом. Боже мой, что заставило девушку пойти работать официанткой? Неужели она так отчаянно нуждается? Неужели ей придется до конца дней своих браться за любую бесперспективную работу, практически не имея возможности встретить приличного молодого человека, который бы женился на ней? Видит Бог, она достаточно красива, чтобы привлечь внимание мужчин. Он стал перебирать в уме молодых врачей и хирургов из больницы Джерома, прикидывая, как бы их познакомить с Оливией, но потом бросил это пустое занятие.

Он подъехал к больнице и забыл об Оливии, а когда наконец вернулся домой, надо было отвечать на письма, звонить по телефону, изучать истории болезни пациентов. Он съел поздний ужин под кудахтанье Бекки и отправился спать, а в следующие несколько дней был так занят, что лишь изредка в голове его проносилась мысль об Оливии.

В своей области хирургии он имел широкую известность и по вызову срочно отправился в Италию, так что, когда Нелл пришло время идти в школу, его не было в Англии, а поскольку Рита все еще отдыхала во Франции, Нелл провожала бабушка.

Оливия принимала детей, по мере того как их привозили. Вдруг к ней кинулась, вся в слезах, Нелл.

– Мама не приехала, а дядя Хасо прислал открытку, там много синего неба и горы. Они оба забыли…

У малышки задрожали губы, и леди Бреннон быстро заговорила:

– Я уверена, что они не забыли о тебе, миленькая. Вероятно, в самолете не было мест; как только достанут билеты, так и приедут. Сейчас время отпусков, все путешествуют…

– Да, самолеты переполнены, – подхватила Оливия, стараясь предотвратить слезы.

Нелл посмотрела на Оливию таким чистым взглядом, какой бывает только у ребенка.

– У дяди Хасо свой самолет, – сказала она. Леди Бреннон и Оливия переглянулись.

– В таком случае, – проговорила Оливия, – может быть, как раз сейчас он летит сюда. Попрощайся с бабушкой, детка, и я отведу тебя в комнату, в этой четверти ты будешь жить со своими лучшими подружками.

Нелл слегка оживилась.

– Ну ладно. Бабушка, а можно я буду у тебя жить во время перерыва в середине четверти?

– Конечно, моя крошка, но я приеду еще раньше – посмотреть на спортивный праздник.

До самой ночи у Оливии не было свободной минуты подумать о чем-то своем. Весь день она распаковывала детские чемоданы, надписывала и убирала пакеты со сладостями, утешала тосковавших по дому малышек, разыскивала потерянные вещи. Хорошо, что из-за множества дел некогда было думать, отметила она, добравшись наконец до кровати. А сейчас, несмотря на усталость, она лежит без сна и припоминает каждое слово, сказанное Нелл и леди Бреннон о мистере ван дер Эйслере. Ясно – он с Ритой. А какое ей дело? – сердито спросила себя Оливия, она же настроилась забыть его, никогда больше о нем не думать. Почему ее должно волновать, что он женится на Рите? Для Нелл это будет очень хорошо, девочка любит его больше, чем маму. Сейчас Нелл может положиться только на бабушку.