Подарок от лепрекона
Шрифт:
От обилия информации и новых имен кружилась голова, поэтому я потерла виски, а заодно прикинула, как и через кого можно разузнать информацию о возможном наследстве. У Игоря связей не хватит, нужно еще порыться в памяти. Впрочем, есть и более простой выход.
— Я могу отказаться?
Точнее, на домик бы я согласилась. Это же кусочек Дона, то, что останется от него на память. И малышу бы там понравилось, я почти уверена. Он или она все же наполовину ирландец и не должен отрываться от корней. Возможно, мы бы летали туда на летние каникулы, чтобы подтянуть язык и познакомиться с культурой. Пусть малыш знает, что он желанный и любимый, а папы у него нет потому, что того раньше времени забрала болезнь. Но путешествовать можно и просто так, я бы не хотела ввязываться
— Можете, Хелен, — Адам вытащил из кармана смартфон и влез на какой-то сайт. — Это будет непросто, но вы можете. Думаю, Кевин не пожалеет средств на поддержку этой идеи. Но подумайте, что тогда компанию, которой жил и дышал Дон, разорвут по частям, и множество людей окажутся безработными.
Он показал мне официальную страницу одной из крупнейших компаний, можно сказать, мастодонта игровой индустрии. Там было фото Дона в черной рамке и краткий некролог.
— Знаю, мне сложно поверить, но, думаю, слова ирландского посла покажутся более убедительными. Мне в самом деле неудобно наседать на беременную женщину, но от вас, Хелен, зависит слишком многое.
Глава 4
Действительно, полностью в слова Бейкера я поверила только тогда, когда их подтвердил ирландский посол. Очень странно было лететь в Москву в сопровождении Адама и его подчинённых, которые буквально окружили меня, один даже сопровождал до туалета. Стюардессы бизнес-класса делали вид, что ничего не замечают, но я видела их спрятанные улыбки и любопытство: обычная беременная женщина, а внимания и охраны столько, что хватило бы на целую королеву.
По столице же мы передвигались в специально нанятом кортеже из автомобилей. Все такое дорогое, непривычное, тягостное. А, возможно, мне это только казалось после долгого перелета и предшествующих проблем.
Посольство внезапно оказалось обычным серым зданием, которое одной табличкой и отличается от прочих. Там от солидного и спокойного мужчины и узнала, что от меня, Алёны Шуйской, зависит благополучие не только компании по созданию игр, но чуть ли не всей Ирландии. Посол обещал в кратчайшие сроки помочь с получением визы, а после и гражданства, если пожелаю. Завещание Дона было очень хитрым, все же юристы Хэйсов не даром ели свой хлеб, и там оказалось предусмотрено многое, в том числе вариант, при котором меня не пускают в страну. А терять капиталы Хэйсов и налоги, которые платила компания, никто не хотел. Поэтому меня бы предпочли видеть гражданкой их страны.
Но все так сложно, так внезапно. Нельзя же за пару дней решиться сменить место жительства. Здесь моя работа, друзья, семья, квартира и все остальное. В конце концов, это моя родина, место, где я чувствую себя своей. И где хотела бы растить малыша. Наполовину он русский и не должен забывать и об этих корнях.
Адам и еще один из “людей Хэйсов”, Шон, должность которого постоянно ускользала от меня, постоянно уговаривали лететь на изумрудный остров и как можно скорее. Якобы там лучше медицина и у них будет больше возможностей обеспечить безопасность меня и крохи.
Толком посоветоваться оказалось не с кем. Игорь разводил руками, вздыхал, что ничем не может помочь, предлагал сбежать от новоявленных “защитников” и спрятаться на Алтае, у его двоюродного брата. Там якобы тишина, чистый воздух и до крупного перинатального центра всего пара часов на машине. Сашка, брат Игоря, в любом случае успеет довезти меня туда до родов. Зато никакие ирландцы не найдут.
Но срок уже перевалил за семь месяцев, мне все чаще требовалось посещать врача и все сильнее мучили страхи за себя и малыша. Не будь работы и не дави на меня так сильно больничные стены, мы бы уже легли в стационар. Я ужасно боялась, что роды могут начаться вдали от специалистов и хорошего оборудования, поэтому собирала всю доступную информацию о предвестниках и том, когда точно ждать малыша. Антон Семенович, мой доктор, успокаивал, убеждал, что пока волноваться рано, а стремительные роды, когда женщину не успевают довести до стационара — все же редкость. Но с каждым днем тревога росла, как и дискомфорт от того, что за мной постоянно по пятам ходят трое-четверо телохранителей. Они старались быть незаметными, не мельтешить и сливаться с толпой, но я видела мужчин, спиной чувствовала чужие взгляды и внимание, дергалась от убедительных просьб Адама заранее сообщать обо всех возможных передвижениях и том, чем занимаюсь дома. Ах да, один из этих тихих и незаметных мужчин теперь постоянно жил в моей квартире. А вот рабочих, занятых ремонтом, пришлось распустить раньше времени, потому что Адаму они казались подозрительными. Он обещал, что как только я покину страну, квартиру приведут в порядок в кратчайшие сроки.
Подруги изводили вопросами о происходящем, строили дикие версии, мама пилила за то, что я влипла в историю, папа же выслушал правду и строго приказал никому не рассказывать. Затем одна из знакомых, не самых близких, позвонила и чуть ли не потребовала помочь ей с лечением племянника, потому как “получила миллионы — нужно делиться, для тебя же мелочь, а ему поможет избавиться от проблем со зрением!”. Не таких и серьезных, кстати, и уж точно не смертельных, их вполне можно преодолеть в нашем городе, а не лететь ради этого в столицу. Я пообещала найти контакты хорошего офтальмолога и оплатить его консультацию, из своих собственных денег, потому как доступа к капиталам Хэйсов у меня не было, на что уже точно бывшая подруга обозвала меня жадной тварью и сбросила вызов.
Это внезапно оказалось очень больно и обидно. Ведь я предложила вполне реальную помощь, доктора, к которому обратилась бы сама. Да, это было не сказочной пачкой денег, решающей все проблемы, но и не отказ. А дальше начались жалобы мамы на маленькую квартиру, появился какой-то давний приятель Игоря, требовавший вложиться в его бизнес-план. Когда же он получил отказ, начал нелепо виснуть на мне и признаваться в любви, якобы давней и безответной. Звал замуж. Обещал принять и моего ребенка и любить, как своего. Помню, как когда-то он в разговоре с мужем признался, что брезгует рожавшими женщинами, будто там у них все растянуто, да ещё и в рубцах, поэтому его жена, когда появится и забеременеет, пойдет на кесарево. Игорь на тот момент был не совсем трезв, потому выпроводил приятеля из нашей квартиры и матерно напутствовал никогда не возвращаться. В этот раз этого же брезгливого мужчину вытолкал Адам, выкрикнув вслед что-то про фокайль и бод. Не знаю точный перевод, но кажется тоже не совсем цензурно.
После этого случая я поняла, что проблемы только начинаются и от них не получится спрятаться на Алтае. Нужно собрать волю в кулак и решить и все разом, а не делать вид, что ничего не происходит. Случайные связи с малознакомыми парнями опасны, пускай в моем случае проблемы и оказались столь необычными. Поэтому я обговорила все с отцом и Игорем, собрала необходимые документы и попросила Адама организовать мой перелет в Ирландию. Несколько дней суеты и нескончаемых сборов, а также бесконечных звонков от мамы, во время которых она то ругалась, то плакала и просила не оставлять ее, то сообщила о своей болезни, то… В конце концов я не выдержала и просто перестала отвечать. Всем. Если действительно дорожат мной — отнесутся с пониманием дождутся родов.
По настоящему выдохнула я и расслабилась только на борту самолета, когда он оторвался от земли. Часть проблем осталась там, в России, но впереди было множество новых.
Вдруг кому интересна ирландская нецензурная брань:
foc'ail — имевший связь интимного характера;
bod — мужской половой орган.
Глава 5
Перелет дался мне тяжело. Даже в мягком кресле международного бизнес-класса, в окружении заботливых стюардесс и “людей Хэйсов” было не по себе. Чем ближе Ирландия, тем больше появлялось тех, кто готов заботиться и ухаживать за будущей владелицей капиталов: стилист, парикмахер, массажист, доктор и те, о чьих профессиональных обязанностях я даже не подозревала. Такое количество внимания утомляло, выводило из себя.